Я не мазохист...

Я до сих пор боюсь тебя...

Луис сидит на мягкой кровати, облокотившись на локти, едва утопая в пушистом одеяле пурпурного цвета, рассматривая белоснежный потолок с непонятными волнообразными линиями.
— Зачем он держит меня? Или же... почему я не стараюсь сбежать? Я действительно настолько влюблён в садиста? — сам себе задаёт тихо вопросы Лу, едва шевеля губами, потому что обидно за себя и за всю ситуацию в целом.
Рик стоит в проёме, скрестив руки на груди, наблюдая за монологом младшего, раздумывая над его словами, пытаясь разложить всё по полкам, но в голове лишь одно: «Луис сомневается». Для Рика это прямая пуля в ледяное сердце, которое едва может оттаять. И это через столько лет унижений со стороны одноклассников, родителей. Старший окоченел до единого атома в организме, нет ничего, что Рик любил, абсолютно ничего, кроме жестокости, ненависти ко всему, садизма. Но в его жизни появился лучик света, который Рик всё хочет потушить, думая, что все и вся против него, все вокруг лицемеры и ненавистники, даже этот невинный мальчик. Но несмотря на это, Луис сдержится, понемногу сжигая себя, но не давая и шанса Рику. Сейчас, смотря на умиротворённое лицо Луиса, Рик понимает, что делал всё напрасно, он бессилен перед этим комочком чистого света, испорченным самим Риком, отчего старшему противно от самого себя. На репите Рик повторяет одни слова: «Рик, ты мудак! Ты полный мудак! Как ты мог испортить Лу без его же разрешения?!». Луис опускает взгляд обратно, ибо шея начинает неприятно и болезненно ныть, и сталкивается взглядом с Риком, который с нейтральным выражением лица наблюдает за задумчивым младшим.
— Как долго ты здесь стоишь? — интересуется Луис, молясь всем богам, которые ему известны, о том, чтобы Рик ничего не слышал.
— Достаточно долго, чтобы понять, что ты сомневаешься в своих чувствах ко мне. — спокойно выдаёт Рик, после опуская голову и потирая переносицу. — Я понимаю, что ужасно обошёлся с тобой в тот день... но это моя сущность, впрочем, для тебя даже она уже не страшна, ведь я сам, хуже всего плохого во мне.
Луис поджимает огорчённо губы, отводя взгляд в сторону.
— Я до сих пор боюсь тебя, Рик.
На этот раз мир Рика разрушился, глухо выбивая все мысли из головы. «Он боится. Что же я наделал?».
— Но я всё равно люблю тебя, ты ведь тоже? — надежда сияет в глазах Луиса, которые медленно стекленеют.
Рик достаточно долго думает, перед тем, как ответить на поставленный вопрос. Примерно через 4 минуты с губ старшего слетает уверенное «я люблю тебя» и сердце Луиса замирает, слушая все звуки этой фразы. С ресниц срывается чистая слеза, говоря о том, что слова добрались до самого заветного уголка души и засели глубоко в груди, где-то в сердце. Три слова, буря эмоций внутри, невинные и любящие глаза — эстетика любви, которую можно прочувствовать всего лишь за несколько минут. Луис поднимается плавно с кровати, когда Рик подходит к нему, обнимая робко за талию, уткнувшись лицом в шею с едва заметными следами прошлых ночей и дней.
— Люблю тебя, очень сильно люблю. Больше всей жизни. — шепчет уверенно Рик, прижимая к себе младшего, а тот лишь льёт слёзы, ведь сердце ноет от тех ран, что были понаделаны за столь короткий промежуток времени, болит и тело от сильных эмоций, вспоминается каждый синяк, кровоподтёк.
Рика не ждёт ответа, ибо знает его и без этого. Луис любит, несмотря ни на что. Рик и благодарен ему за это.
— Луис... я должен был прекратить издевательства, но не смог сдержаться, потому что я слишком несдержан с тобой рядом, это невозможно — сдержаться. Ты манишь, заставляешь восхищаться, а я страдаю, ведь не могу с собой ничего поделать. Я двусторонен. Одна сторона до безумия хочет защитить тебя, а вторая присвоить, насильно, даже если ты будешь против. — всё так же шепчет старший, освобождая давно засевшие в груди слова
А Луис молчит, шмыгая покрасневшим носом, плотнее прижимаясь к Рику, обнимая того за шею, сминая в захвате края футболки.
— Я тоже люблю тебя, мой садист.