ЮЧжоу в картинках

#stayathome 3

- Как же хочется жидкой каши! – заявил ЦзинЮ сам себе, захлопнул дверцу холодильника и вздрогнул.

В темноте сразу на ней стоял с закрытыми глазами ЧжоЧжо. Он шмыгнул, смачно зевнул и почесал голый живот.

- Ты, блин, лунатик что ли?! – возмущенно поинтересовался ЦзинЮ, держась за сердце. – Какого ты тут делаешь?!

Послышалось цоканье когтей, и в кухню из коридора заглянула остроухая собачья морда.

- А ты? – флегматично заметил ЧжоЧжо, не открывая глаз. – Ты меня бросил. Мне стало холодно, я проснулся и захотел есть.

Про то, что замез, было правдой, а про голод нет. Просто ЧжоЧжо стало одиноко, и он пошел искать ЦзинЮ.

Пищей не пахло, и Хого застыл в раздумье – то ли вернуться и спать дальше, то ли остаться и подождать, вдруг люди станут что-то есть. Он бочком, стараясь не привлекать внимания, прокрался к своей миске, понюхал – пусто, и полакал воды. Тихо не получилось – оба хозяина посмотрели на него, и Хого смирно сел на попу с сиротским выражением на морде.

- Я тоже захотел чего-нибудь в пасть закинуть, - сказал ЦзинЮ и пожаловался: - А у нас ничего вкусного. Ну, то есть, такого, что я бы сейчас сожрал.

- Закажем? – ЧжоЧжо снова зевнул.

ЦзинЮ пошкрябал ногтем висок и покачал головой.

- Лучше я возьму Хого и схожу на ночной базар у метро. Там тетушки всегда торгуют кашей, пельменями и пирожками.

- Думаешь сейчас он работает?

ЦзинЮ пожал плечами.

- Тогда я с тобой, - ЧжоЧжо развернулся и побрел в комнату, на ходу почесывая задницу.

Возле лифта висело объявление о том, что гражданам не рекомендуют покидать квартиры и выходить из дома без необходимости. ЧжоЧжо внимательно прочел воззвание, оторвал кусок от прихваченного с собой рулона туалетной бумаги и сквозь него нажал кнопку вызова. Из-за маски ЦзинЮ мог видеть только его глаза, но и по глазам он понимал, что ЧжоЧжо улыбается. Для него ночной поход за едой стал приключением в сонной череде последних безработных беззаботных дней. Для самого ЦзинЮ тоже.

Безлюдье на улице поражало. Деятельность огромного города не замирала ни на минуту. И сейчас то тут, то там можно было увидеть одиноких прохожих. Но, по сравнению с обычным кипением жизни, это казалось пустыней. Машины по шоссе проезжали столь редко, что осмелевшая кошка пересекала четыре полосы неторопливой прогулочной трусцой. Хого дернулся было за ней, но ЦзинЮ натянул поводок, и пес обиженно изобразил равнодушие. Ветер пах сладостью, а не бензиновыми выхлопами. Вдоль улицы цвели персиковые деревья, рассыпая на дорожки снег белых лепестков. А под самым фонарем пока еще безлистая акация будто старая ведьма, случайно затесавшаяся в компанию молоденьких девушек, крючила свои колючие ветки. Деревья казались крохотными рядом с высоченными башнями жилых многоэтажек.

ЦзинЮ тронул пальцами прохладные лепестки персика, вдохнул аромат, поднял голову, да так и застыл.

- ЧжоЧжо! – окликнул он.

Тот обернулся, вслед за ЦзинЮ посмотрел вверх и пораженно охнул. Впервые на его памяти ночное небо Пекина было не желтовато-коричневым, а густо-фиолетовым. И в нем, словно дырочки в изнанке бархатного театрального занавеса, светились яркие звезды.