×Пособие по выживанию в деревне×

19 часть

Юнги всегда было глубоко наплевать на мнение окружающих. Какая разница, что о тебе думает сосед, живущий через дорогу, когда ты с ним разве что здороваешься и то через раз? То, что тот считает тебя «хамоватым заднеприводным извращенцем» и при встрече демонстративно переходит на другую сторону дороги, исключительно его проблема. Переживать из-за подобного крайне глупо и лениво. Да и на правду же в конце концов не принято обижаться. А если говорить уж совсем откровенно, то Юнги действительно хам, вся деревня об этом лет этак пятнадцать уже знает. Возможно, ещё немного извращенец. Самую малость, только по пьяни и с дедом Паком на пару. Чёртов выпуск «Плейбой» о фетишах. Заднеприводный… с недавних пор — очень даже да. Словом, падший человек, которого следует остерегаться и после встречи тщательно промывать глаза святой водой.

И, похоже, большая часть деревни именно так и делала. Иначе как объяснить то, что к нему ближе, чем на метр никто не подходит, Юнги не знал. Прогуливаясь по центральной улице, ведущей к единственному магазину на ближайшие двадцать километров, Юнги невольно чувствовал себя не то больным чумой, не то носителем какой-то новой диковинной болезни, в осложнения которой входит гомосексуализм. Неужто местные думают, что голубизна воздушно-капельным путём передаётся? Двадцать первый век на дворе, а знания у людей, как у динозавров, живущих в мезозое. Печаль-тоска, однако…

— Подруга, а ты слышала, про того пьяницу Юнги с соседней улицы? — оживлённо не то шёпотом, не то подражая визгу птеродактиля, поинтересовалась пухлая девушка лет двадцати. — Я была в шоке!

Услышав своё имя, Юнги лениво отыскал взглядом источник утренних сплетен и, сдвинув кепку ниже на лицо, без особого интереса приготовился вкушать свежачок о себе любимом. С недавних пор Юнги стал просто до неприличия популярен — столько уже басен о себе услышал, что даже топовые айдолы позавидуют. Хотя это даже забавно: идут себе курицы по улице, окорочками виляют и даже не представляют, кто идёт следом за ними. Юнги как-то подобное в кино видел. Закончилось всё кровью. Океаном крови. Заржать бы, да нельзя. Курицы — птицы шуганные, чуть что — сразу наутёк.

— Юнги? — переспросила её подруга, чьего имени Юнги так же не помнил. — Тощий такой? Которому ни одна баба в деревне не даёт?

— Да, он самый, — закивала девуля. — Похоже, он совсем отчаялся девушку завести.

Простите, что? Это Юнги никто не даёт? А ничего, что он, собственно, и не просит? Не дотягивают местные дивы до его высоких стандартов. Ему девушек вроде Хёны и Сольхён подавай, а в их болоте таких цариц не водится, одни лягушки, обтянутые леопардовыми кофтами и лосинами, выпусти из брюк свою стрелу — сразу сожрут прямо с потрохами. Кому такое счастье надо? Да и вообще, единственный в этом мире, кому идёт леопардовый принт, это Чимин! Чимину всё идёт. Скотина такая красивая…