Ханна лежит на каменном полу, ее грудь слега вздымается, а губы приоткрыты. Она так невинна и прекрасна, что ему хочется спрятать ее от всего мира. Чтобы никто и никогда не причинил ей вред. Кроме него.
Эта девушка — его главная слабость. Почему именно она? Этим вопросом Слизерин задавался ещё тогда, в своей десятой жизни, встретив Хельгу Хаффлпафф впервые. И спрашивал себя сейчас, в двадцать первой, найдя ее вновь. Но ответа не было.
Не было ничего, кроме желания завладеть ей.
— Ты обещал, что не сделаешь мне больно. — Ханна медленно открывает глаза. На этот раз он применил согревающие чары, чтобы девушка окончательно не замерзла. Слабая, невинная и глупая. Почему именно она?
— Поверь, — он присел на корточки рядом, убирая с ее лица локон, — я сдерживаю свои обещания.
Она равнодушно уводит взгляд, словно Тома не существует. Словно ей все равно. И этим вызывает у него раздражение.
— Снова будешь делать это? — безучастно спрашивает хаффлпаффка, уже потеряв весь свой страх. А Том молчит. И все думает, почему она, черт возьми, не смотрит на него?
— На тебе это не сработает, — он медленно качает головой, мысленно крича, чтобы она посмотрела на него. Но Ханна даже не шелохнется.
Тогда он — великий маг, проживший более двадцати жизней, — поддается эмоциям, как мальчишка. И резко берет хаффлпаффку за щеки, разворачивая ее к себе, заставляя смотреть в глаза.
— Вспомни меня, Хельга, — твердо, но при этом умоляюще говорит он. — Я люблю тебя, черт возьми. Люблю.
В ее глазах мелькает смятение. Растерянность. И что-то ещё.
Ему плевать — он также резко накрывает ее губы своими, также резко прижимает хаффлпаффку к себе, другую руку запуская в пшеничного цвета кудри. Она даже не сопротивляется. То ли от неожиданности, то ли от странных, противоречивых ощущений внутри.
***
Хельга сидит и смотрит на кольцо на безымянном пальце. Оно выглядит дорогим: драгоценный камень переливается на свету всеми цветами радуги. Девушка даже представить не может, сколько стоит такая вещь.
Она оборачивается на хлопок двери. Салазар разгневан: его кулаки сжаты, ноздри широко раздуты, а взгляд цепляется за душу Хельги.
