Седьмая (18+)

Глава 54. Беззвучный крик

В душном и переполненном зрителями зале стоял размеренный гул голосов, толпа предвкушала эффектное зрелище.

Зал Совета, место, где вершились судьбы жительниц Шайна. Сюда попадали лишь те преступники, чьи деяния были слишком сильны.

Сегодня здесь находилась я, и на моих запястьях поблескивали грубые наручники. Это могло обозначать лишь то, что я присутствовала тут не как зритель.

Приставленная ко мне воительница нервно грызла ногти на левой руке и по–хамски сплёвывала их на пол, чем неистово меня раздражала. Мне казалось, что ей хотелось плюнуть в мою сторону, но в самый последний момент она чуть–чуть отворачивала голову и кусочки органики пролетали рядом с моим плечом.

Передо мной возвышался президиум с пятью кожаными креслами за широким дубовым столом.

Места для судей.

Я знала, что четыре судьи из пяти являлись моими любимыми родственниками. Интуиция подсказывала, что если по какой–то причине они начнут судить меня, живой я отсюда не выберусь.

Проблема состояла в том, что я не понимала, почему оказалась здесь. После посещения Вэл, двое суток я провела в одиночестве, а сегодня утром ко мне пришла мать и властным тоном приказала собираться. Так мы оказались в Зале Совета, где на меня надели наручники и посадили на островок отреченности напротив судей.

Я осмотрелась: позади меня было не меньше полусотни человек. Я кожей чувствовала их царапающие и осуждающие взгляды. Мне хотелось встать и крикнуть, что я жертва, а не преступница. Это я провела кучу времени в плену, а они притащили меня сюда и заковали в наручники.

В Зале не было Шестой и Десятой....

Но они же вернулись вместе со мной. Что с ними произошло? Неужели, у них настолько тяжелое состояние, что их решили оставить в больнице?

Прозвучал пронзительный звонок. Присутствующие в зале встали, все, кроме меня, которой не позволяла длина цепи, прикованной от наручников к полу.

В Зал Совета вошли пятеро судей, облаченных в белоснежные мантии: первая шла моя мать, за ней одна из моих бабушек, третья – тетя, четвертая – моя вторая бабушка и замыкала процессию директор Академии. Они прошествовали к своим креслам и, окинув нас безразличными взглядами, сели.