Силентиум

Глава 1.

  – Тост звучит за новобрачных! – с трудом сохранив самообладание, я рассыпалась в любезностях.
  "Это конец, – подумала я. – Мне конец!"
  – Я безумно счастлива, что Сара нашла свою судьбу. Я желаю им счастливые дней, прекрасные минут и всё то, что обычно желают влюбленным друг в друга молодым людям.
  Жених и невеста стояли обнимаясь, внимательно смотрели на меня. И удивительно подходили друг к другу, и ужасно были счастливы, и вид излучал гармонию. По спокойному виду невесты не скажешь, что десять минут назад у неё был нервный срыв.
  – Прекрасная свадьба? Молния на моем платье за семь тысяч сломалась, у дирижер разболелся живот, фотограф снимал нас не более трех раз, и это уже не говоря о заправках салатов. Может, всё отменить и в следующий раз сделать всё без единой ошибки?
  Невеста, которая передо мной чуть ли не рыдает моя двоюродная сестра Сара. Сестра моей мамы переехала заграницу девять лет назад, так что сегодня наша первая встреча после долгой разлуки. Теперь же она была в белом подвенечном наряде, с венком на голове и букетиками у пояса и выреза корсажа.
  – Хей, всё не так плохо, – я взяла её за руку.
  –Я хотела грандиозную свадьбу, а он – скромную. Мне нужен был оркестр, а ему – диджей. Я желала пригласить профессионального фотографа, а он собирался попросить своего приятеля захватить с собой фотоаппарат, – и та закрыла глаза, успокаиваясь.
  Я тоже начала успокаиваться, так сказать, за компанию, понемногу отходя от нервов невесты. Из зала доносился хохот, слышалось хлопанье пробок шампанского.
  – Пошли, мы пропустим всё веселье. Обещаю тебе замечательную речь с небольшим подарком.
  Несмотря на то, что внутри у меня разыгралась настоящая буря эмоций, мой голос был на удивления спокойным. Мама убьет меня за эту речь, и вообще за то, что полезла на сцену. Она – человек зло, но что ещё хуже... Есть только два варианта: либо она плохой бездушный злой человек, либо она робот. Угадайте, какой из вариантов соответствует критериям моей мамы? Оба варианта, верно. Но, как такие критерии соответствуют вон той красивой женщине, которая в длинном платье от Диор, что выгодно подчеркивало её фигуру?
  Я прочистила горло, почти неслышно, но так требовательно, что Рой понимая, весело смотрел на меня, чуть приподняв одну бровь.
  – И вместе с отцом дарим им поездку на морё в Линц, самый романтический город нашей страны, чтобы они месяц могли наслаждаться обществом друг-друга! Кстати, Сара, салаты превосходны.
  Все зааплодировали. Я полезла обнимать молодых, ещё раз пожелав им счастья, и села рядом с Роем. Пользуясь тем, что вокруг никого нет, я скинула неудобные туфли. Будь моя воля, я ходила бы босиком.
  – Если с мамой будем конфликтовать, то я перееду к тебе, понятно?
  Рой рассмеялся в ответ и покачал головой:
  – Что заставило тебя с такой поспешностью выйти на сцену с неподготовленной речью? – старательно выговаривая слова, произнес он.
  Я улыбнулась впервые за долгое время, как вернулась со школы-интерната, потому что Рой разговаривал со мной, как раньше. Рой знал обо мне абсолютна всё. Он знал меня хорошо, наверное, почти так же хорошо, как Памэла, несмотря на менее длительное знакомство. Посмотрела внимательно на него в упор, задумавшись о том, что способствовало ему, что со дня моего возвращения он только и делает, что игнорит меня. Рой, среднего роста парень, с худым телосложением, правильными чертами лица и с выразительными карими глазами был моим соседом и лучшим другом с детства. Сколько у него на счету поклонниц? Любовные записки, подарки и звонки... Но, в данный момент меня волновало не число его поклонниц, а то, что его беспокоит многое время. Ну, во-первых, раньше Рой всё время болтал без умолка, а теперь вдруг перестал, вместо этого стал подозрительно тихим. Во-вторых, когда возвращалась домой на каникулы мы виделись абсолютно каждый день, всегда зачастили к друг другу, но сегодня он впервые заговорил.
  – Сколько ты выпил, малышка Ро?
  Тот, не мигая, смотрел перед собой. Я, видя, что он молчит, взяла его за руку и поглядела ему в глаза.
  – Хей, последнее время ты какой-то тихий. Что происходит?
  – Ничего, – чуть невнятно сказал Рой сильным голосом.
  – Да ладно. Что происходит?
  Он только пожал плечами.
  – Всё ясно, я тут лишняя. Но мне казалось, что мы лучшие друзья.
  Рой хитро посмотрел на меня сонными глазами, а потом улыбнулся ослепительной белозубой улыбкой:
  – Расслабься, не хмурься зря. Меня в общем-то уже слегка утомило празднества, и хотелось бы прилечь поспать.
  – Шпильки в десять сантиметров – это все-таки перебор, – я указала на свои босые ноги. – Мама настаивала, что на все мероприятия мы с Эмбер должны ходить в туфлях на высоком каблуке. Так что, мистер Кеннеди, вы не единственный, кто страдает. Пойдем, я провожу тебя в комнату посетителей.  
  – Конечно, ведь со мной может что-нибудь случится, если ты не проводишь, – с нескрываемым сарказмом парировал, в котором присутствовал ярко выраженный укор.
  – Позволь мамочке позаботится о тебе, – быстро наклонилась и поцеловала его в щечку. – Хотя... знаешь можем и свалить отсюда, – сказала я, когда увидела маму среди гостей.
  Через несколько часов, открыв ключом замок на входной дверь, похоже, мама с Эмбер вошли на веранду. Думаю, если папа предупредил бы маму о своем отсутствии на сегодняшнем торжестве, то она хоть на чуточку смягчилась. В нашем доме всегда царило уныние. Родители не похожи на тех, которые сохранили чувства до старости. Семья на публику. Вот как бы я описала свою семью.
  В дверь сильно постучали. Вошла мама, которая ничего не обещала, кроме обидных слов. Я сделала шаг, решив, что должна взять инициативу в свои руки.
  – Мамочка, послушай...
  Внезапно почувствовала, как что-то больно шлепнуло меня по лицу. Пощечина меня удивила. Удар словно рассек голову пополам и сбил с ног. Лицо горело от пощечин. Я хотела закричать, но горло словно затвердело, не смогла. Хотела плакать, но вместо этого смотрела на неё сухо и сурово.
  – Я поэтому боюсь тебя. Когда мама ударит ребенка, то он плачет, расстроится, начнет кричать. Что ты за человек такой? – вздохнула она и недовольно посмотрела на меня.
  – Эта пощечина ничего для меня по сравнению с тем, что ты мне делала с тех пор, как я родилась. Ты, наверное, не помнишь, но когда меня ударили впервые – я плакала. В следующий раз я спряталась. После пятого раза мне стало грустно, но когда это произошло в десятый раз, я стала послушной. Пока я менялась, ты осталась такой же. Что бы я не делала, я единственная в семье для тебя, кто приносит несчастье, – выговорила я, четко проговаривая каждое слово.
  – Ты знаешь, что я терплю всё, что ты испортила? Сказать речь на свадьбе, где было полно статных людей, когда я предоставляла эту задачу Эмбер? И как ты вообще полезла на сцену с таким видом? – она оглядела меня в высокой степени презрительно с ног до головы. – Ничего из тебя не выходит.
  – И когда ты перестанешь твердить об этом? Это не моя вина, что отец ушёл к другой, когда я родилась. Ты всегда ведёшь себя так, будто всё плохое в твоей жизни – моя вина, – устало произнесла я.
  – Опять! Всегда перечишь! Единственное, что я хочу от тебя, так это, чтобы мой родительский долг закончился. Когда повзрослеешь, то поймешь меня. Так что, делай как я говорю.
  – Я сама буду распоряжаться своей судьбой. И помыкать собой не дам... Мама, мне всего лишь шестнадцать.
  – За эти шестнадцать лет ты ни разу ни в чем не нуждалась, верно?
Забота. Любовь. Ласка. Защита. Вот в чем я нуждалась!
  Гнев нарастал, тяжелой волной наполняя душу. Не выдержав, подошла к гардеробу, начала выбрасывать одежду на пол:
  – Держи, держи! Держи, если я избавлюсь от твоего отношения, пусть они будут твои. Держи, если я не буду вынуждена ходить на встречи с этими глупыми людьми. Не хочу я их! Я от тебя ничего не хотела... – говоря последние фразы, я постепенно повышала голос, и в конце кричала. Затем произнесла звонким шепотом: – Я всего лишь от тебя хотела, чтобы ты меня обнимала, как обнимаешь Эмбер. Я хотела, чтобы ты меня называла "дочка", так же, как и зовешь её. Хорошая одежда никогда не заменит объятий на ночь.
   Я хотела плакать, но понимала, что при маме этого делать нельзя. С тех пор, как я родилась, перед ней я научилась не делать этого. Молчала, глаза оставались сухими, но тело постоянно сотрясала дрожь.
   Мама безмолвно встала. Её лицо оставалось непроницательным. Уходя, она задержалась на миг у дверей. И я произнесла:
   – Эта пощечина была первой и последней. Ты больше не сможешь поднять на меня руку.
   Я взяла ключ из кармана и открыла им нижний ящик комода. Там было чипсы, сухарики, шоколадки и печеньки различных видов, но их было слишком много. Быстрыми движениями принялась есть, не очень замечая, что попадет мне в рот. Я ела с жадностью, ела и плакала.
   – Ты и вправду моя сестренка? Обычно у нас хорошие гены.
Заглатывала в бешеном темпе огромное количество продуктов.
– Уф... Когда же ты повзрослеешь? Не мешайся и иди к себе... Живо, Лилиана!
  Чувства насыщенности исчезает, исчезает и контроль над количеством съедаемой пищи.
  – Молодец! Я не и не сомневалась в тебе, доченька. Продолжай в том же духе, Эмбер!
  Пища не пережывается, заглатывается кусками и съедается очень быстро.
  Разве я сделала что-то неправильно? Я никогда не показывала свои эмоции, а просто старалась изо всех сил заслужить проявление любви со стороны родителей. Так медленно, но верно происходило превращение маленькой девочки в перфекционисту.
  После приема пищи, выпила слабительное. Спустя некоторое время, чувствуя тошноту, зашла в туалет, склонилась над унитазом, и меня стошнило всем тем, что я недавно ела.
  Да, можно подумать, что еда в желудке могла заполнить пустоту в сердце, но это так. Ничего страшного, с понедельника точно начну новую жизнь.