Гражданская война в корне изменила царскую Филофию. Виктор Дарковски, успешный журналист и ярый общественный деятель, некогда бежавший за границу, возвращается на родину, надеясь залечить душевные раны. Но ему ещё предстоит побороться за спокойствие...
Oops! This image does not follow our content guidelines. To continue publishing, please remove it or upload a different image.
- Скажите, я могу задать вам один не совсем корректный вопрос? - Эва смотрела на него снизу вверх; глаза её сверкали в ночной тьме, не чарующие и не пьянящие, а самые обычные, приятно простые глаза, в которых так и играл свет проплывающих мимо фонарей.
- Как хотите, - Виктор с безразличием пожал плечами.
Мысленно он всё ещё парил над городом, взирая на гордые и, казалось, неприступные крыши домов. Душная кабинка колеса обозрения стискивала его боязливым скрипом - в ней не было и доли чувства полёта, обуявшего тогда что низко зависшие облака, что душу Виктора. Вечерняя свежесть приятно будоражила, и перед его глазами на сущие миллисекунды промелькнуло то, как иссякают тягости и беды. Кажется, само прошлое растворилось в чудесном закатном небе и смотрело откуда-то издали, боязливо, не смея более подступиться и не сея разлада в груди. И Виктор шёл легко, чуть ли не летел по пустынным улицам, видя пред собой сразу несколько ближних районов Арафии, дыша небом, поселившимся в душе.
- И всё же! - Эва опередила его на пару шагов, шла спиной, настырно заглядывая Виктору в глаза, то и дело косилась вперёд, боясь оступиться. - Пообещайте, что не станете обижаться.
- Ничего не могу обещать, - он поймал девушку за предплечье, когда земля под её ногами резко просела и у Эвы дыхание сперло от неожиданности.
- Хорошо, не обещайте. - Она вновь шла плечом к плечу с ним. - Оно и верно: не обещайте мне ничего, иначе я буду думать, что обязана вам... Не обидеть вас. Обязана.
