Loss

Прости меня, любимая.

Я упустил момент, когда влюбился.

Просто-напросто не заметил, как скромная, ничем не выделяющаяся девочка с красивым именем Лалиса, что перевелась к нам в нашу сеульскую школу из Тайланда, когда я был в третьем классе, привлекла моё внимание чуть больше, чем все остальные мои одноклассницы, и засела в мыслях, кажется, поселившись там надолго и не думая выходить из головы до конца моей жизни ни на секунду. Все мысли ведь были только о ней одной.

Она не разговаривала со мной. Она вообще ни с кем не разговаривала. Просто сидела за предпоследней партой третьего ряда, почти что в самом углу кабинета, и рисовала. С конца первого ряда я всё время наблюдал за тем, как она доставала из перевешивающего её саму рюкзака небольшой блокнот формата А5 и рисовала что-то, что, кажется, сидело у неё в самой доброй душе. По крайней мере, мне так казалось. Пока остальные наши одноклассники умудрялись считать её немой, я почему-то всегда был единственным, кто видел и замечал её зоркий пронзительный, оглядывающий всех и всё взгляд. Взгляд, который говорил лучше любых известных человеку слов о многом.

Кажется, в тот момент мой мир уже зациклился только на ней одной? Не знаю, на самом деле. Я был ребёнком. Просто маленьким, мало что понимающим мальчиком, которому понравилась их новенькая одноклассница.

Только вот на этом всё не закончилось.

Я осмелился подойти к ней только в восьмом классе. На тот момент она уже более чем освоилась и общалась со многими ребятами не только с нашего класса, но и со всей школы в принципе. Она так сильно раскрылась и в буквальном смысле расцвела, что в какой-то момент мне даже показалось, что я могу с лёгкостью ослепнуть оттого, насколько она оказалась на самом деле яркой. Во всех смыслах яркой. Ярче самого Солнца даже.

Подойти-то я подошёл, а вот сказать толком ничего не смог — выдавил из себя что-то похожее на «может, погуляем?» и замер, наблюдая за тем, как медленно, словно в замедленной съёмке, растягиваются её губы в доброй, до невозможного красивой улыбке. Это было волшебное зрелище. Я влюбился тогда во второй раз. Только уже в её улыбку, которую до этого она дарила всем, кроме меня.

Она осчастливила меня своим «да, давай погуляем» и без стеснения впихнула мне в руки свой рюкзак, всё так же перевешивающий её, направившись по дороге вперёд, к своему дому. А я, конечно же, пошёл следом, чувствуя внутри что-то напоминающее порхающих бабочек, ведь заговорить с ней после пяти лет совместного обучения, за которые максимум, что мы друг другу сказали, это типичные «привет», «пока» и «что на сегодня задавали, не знаешь?», оставляющие надежду где-то в глубоко внутри, прямо у самого сердца, на дальнейшее продолжение нашего несостоявшегося общения, словно было чем-то запретным.