Взаимовыгодное предложение

Часть 7

Кормак Маклагген открыто зевнул — Шекспир, как и вся академическая классика, навевал на него скуку, несмотря на то, что Шерил в роли Дездемоны сегодня была особенно хороша. Ее Дездемона не была поруганной невинностью, а воплощенным пороком под маской целомудрия. Весь пламенный монолог своего оправдания она посылала ему самые пылкие взгляды, эффектно пряча надежду под сенью густых черных ресниц. Кормак лишь довольно улыбался: кажется, лед тронулся, и ему позволят войти в гримерку… Предвкушая прекрасный вечер, он рассеянно навел театральный бинокль на противоположный балкон.

Скукота.

Постные лица, малоинтересные дамы в кричащих нарядах уже успели приесться Кормаку Маклаггену, который слыл театральным завсегдатаем, amateur d'art[1] ради Шерил Грин, коя сменила на этом посту свою предшественницу Роуз Лесли. Объекты обожания сменялись у него, как роли в акте, и пылкий Кормак всегда умел добиться благосклонности у прим Аберистуитского театра. Этому немало способствовала его внешность: высокий рост и широкие плечи, выдававшие ярого спортсмена, мужественный подбородок, яркие голубые глаза, вьющиеся светлые волосы. А простая манера разговора, щедро сдобренная грубоватыми повадками и щедрыми подарками, помогали найти самый короткий путь к сердцу любой не обремененной общественной моралью девушки. Актрисы с милейшей улыбкой дали ему прозвище mignon sauvage[2] и не стремились отказать в ответных чувствах.

Взгляд внезапно зацепился за сине-зеленый блеск женской серьги и матово-белое кружево в приглушенном свете ложи. Кормак навел бинокль на женскую фигурку в ложе: зрелище было новым. Молодая женщина, неброско, но стильно одетая в сине-зеленое платье, внимательно смотрела на действо на сцене, что позволяло рассмотреть ее тонкий профиль и нежную шею, открытую высокой прической.

По детальному рассмотрению незнакомка была признана симпатичной и даже хорошенькой. Наверняка чья-то дочь, раз сидит как прилежная школьница на уроке. Кормак навел бинокль на соседей. Хмурый джентльмен рядом с ней, похожий на ворона на шесту, был отметен сразу: слишком отстраненно держится ото всех, а вот благодушный старикан, посапывавший в своем кресле, был признан наиболее вероятной кандидатурой. А вежливое прикосновение милой дамы к плечу этого старикашки, которое его же и разбудило к антракту, уверило Кормака в поспешных выводах.