Клетка из лебединых костей

Семьдесят дней до

Наше знакомство было эпичным, как индийские сцены погони, драматичным, как обвинение Меган Маркл в том, что королевская семья — расисты, и судьбоносным, как ничто и никогда ещё не было в этом мире.

До того эпического дня рождения Поппи Перес, сестры Скотта, когда семейное поместье Пересов было практически стёрто с лица земли, я видела младшего сына семейства лишь однажды. Обменявшись рядовыми оскорблениями, как это бывает между лучшей подругой и старшим братом, мы забыли друг о друге на долгий год. Всё изменилось, когда у меня прошли подростковые прыщи и за один год нарисовалась приличная грудь и задница.

Мне только исполнилось семнадцать, а он уже заканчивал последний курс Гарварда. Крутая тачка, куча денег, и его мелкая сестра, которую вышвырнули из приличного питомника для богатых. Поппи Перес перевелась в старшую школу Франклина из частного пансионата для богатых детей богатых родителей, у которых зачастую были ещё более богатые родители. Но вершина социальной пирамиды, как известно, не терпит сослагательных наклонений и дрянных, отвязных девчонок.

В тот вечер у них сразу случился конфликт. Обозвав интеллектуальные способности сестры ёмким «скудоумие», Перес ещё не знал, кто стоит за спиной Поппи. На нервной почве, защищая подругу от надменных нападок, между прочим, в те годы не самого красивого парня в мире, я всандалила ему между глаз и сломала очки. Спустя две бутылки водки и пять часов мы переспали.

За три года Скотт возмужал. Честно говоря, я была поражена, что вообще его узнала. От моего Прескотта в этом мужчине осталось ровным счётом ничего, кроме кривой надписи на венгерском «hülye»лох, которую я в пьяном угаре набила ему на правой ягодичке. Да и ту, уверена, он свёл. Я бы свела: тату-мастер из меня никудышный.

Но вот что точно не сводилось, не вымывалось, не выветривалось — мы. Мы не виделись три года. Грёбаная бесконечность без единого звонка, сообщения. С его стороны. Я не слышала его голос, не чувствовала его запах целых три, мать вашу, года.

Я замялась, замкнулась, заклинила. В защитном жесте обхватила себя руками и уставилась под ноги, боясь поднять голову. Сердце колотилось как бешеное. Я задержала дыхание, чтобы отрезать себя от родного запаха его тела, когда Скотт сказал:

— Привет.

Так просто. Одно слово. И всё же я уловила дрожь в его голосе. Украдкой посмотрела на его руки и криво улыбнулась. Он переживал. Сильно. Ещё минуту назад этот, не побоюсь этого слова, взрослый мужчина с видом «я босс босса твоего босса» чиркал важные подписи на важных бумажках своими важными пальцами, а сейчас нервно дёргал сжатыми кулаками в карманах брюк, притопывая кончиком лакированных туфель.