Запретный плод сладок.

Скрипка.

Утро выдалось очень тяжёлым для Мирай и Ибрагима. Девушка открыв глаза поняла, что её испарившееся настроение ещё вчера вечером, так и не вернулось к ней. Она была очень зла и на этот день, и на сестру, и на Рустема, и на Ибрагима. Она переоделась и вышла из шатра, испепеляя трёх людей взглядом.
—Домой.—это всё, что сказала девушка.
—Мирай? —вопросительно но посмотрела сестра на неё. .
—Михримах, я очень рада, что тебе прекрасно спалось в объятиях Рустема-паши. —резко начала племянница. —И вам обоим следует извиниться перед Ибрагимом-пашой за то, что ему пришлось провести эту ночь в тёплых объятиях КОСТРА. —Мирай выделила последнее слова с такой ненавистью, что Рустем вжал голову в плечи.
—Мирай, мы очень неожиданно уснули! Почему вы нас не разбудили?
—Гордость, паши не позволила прекратить ваш любовный сон. А сейчас, я жду извинений перед пашой и мы возвращаемся в Топкапы.
—Госпожа,—Ибрагим поднялся с места, —не стоит так нервничать, что с вами? —Ибрагиму было приятно, что девушка испытывает такие эмоции по отношению к нему.
—Замолчите, паша!
—Ибрагим, извини нас. —испуганно произнёс Рустем, от взгляда Мирай он испытывал такой холод, что готов был трястись. Он боялся, что девушка не выдержит и расскажет обо всём повелителю.
—Паша, мы просим у тебя прощения за принесённые неудобства! —поднимаясь с места,извинилась Михримах.

Уже через пару минут две пары сидели на конях, никто не стал перечить Мирай, она была слишком разъяренной. Никто не решался заговорить с ней, лишь Ибрагим набрался смелости и догнал ехавшую впереди всех девушку.
—Госпожа, —аккуратно позвал он, —я прошу вас, не стоит так нервничать.
—Не стоит так поступать с вами, Ибрагим! Вы спали на улице, где это видано?—девушки свела брови к переносице и резко указала коню набрать скорость.

По приезду в Топкапы, Мирай подождала отстающих, чтобы войти во дворец всем вместе.
Первое, что сделала компания, они направились к повелителю в покои. Он сидел за рабочим столом, перебирая различный драгоценные камни для работы с ювелирными изделиями. Это было одно из самых любимых занятий падишаха, он готов проводить за работой сутками, чтобы потом любоваться своими изделиями на дорогих его сердцу людях.
—Как ваша прогулка, дети мои? —поднимаясь из-за стола, спросил с улыбкой Султан.
—Просто великолепно, повелитель! —Мирай натянула счастливую улыбку на своё лицо. —Вы просто не представляете как было прекрасно сегодня ночью.Мы с Михримах почти всю ночь разговаривали под пение птиц, жаль, что иногда их прерывал храп, доносившийся из соседнего шатра. —наиграно засмеялась девушка, но как у неё удавалось играть свою роль только для того, чтобы не подставлять сестру и пашей.
—Я очень рад, очень рад, что вам понравилось. А как проявляли указания Ибрагим и Рустем? —поинтересовался "невзначай" падишах.
—Хорошо, отец. Они молча и беспрекословно выполняли наши поручения, следовали за нами, куда бы мы не пошли. Паши отличные стражники, повелитель. —улыбаясь, ответила Михримах.
—Значит, я могу доверять вас как самый ценный камень нашим стражникам?
—Безусловно, падишах! —подтвердила Мирай.
—А вы, Рустем и Ибрагим, как провели время? —Сулейман словно что-то хотел выпытать, будто кто-то да проговорится о чем-либо. Но все держались мастерски и не было ни одной осечки.
—Великолепно, особенно когда мы легли спать. Нам не предстояло больше топтать ноги по лесу, а госпожи,между прочим, не могли усидеть на месте. Вроде бы лес одинаковый, но им всюду нужно было походить.—взял ответ Ибрагим на себя, чувствуя, как Рустем переживает и боится взболтать лишнего или не суметь что-то придумать на ходу.
—Ну хорошо, я счастлив, когда счастливы вы, мои девочки. —Султан широко улыбнулся и присел обратно за стол.
—Мы были бы очень рады с Мирай, если вы, повелитель, разрешите нам устроить ещё одну такую поездку.
—Посмотрим, Михримах.

Мирай смотрела в даль,где почти чёрное небо провожало последние тусклые лучи солнца. Всё тот же полюбленный ею балкон Султана Сулеймана, всё тот же тёплый плед и всё тот же вкусный щербет.
Солнце окончательно спряталось, окрашивая небосклон в тёмный на глазах. Девушка размышляла о вчерашней ночевке и не понимала свою ядерную агрессию по отношению к своей сестре, которая просто пыталась насладиться запретной любовью. Заметив, что её бывший недруг стал приятелем так же неожиданно, как и появился из рощи, Мирай еде заметно улыбнулась. Он не плохой человек, каким показался в первый день их знакомства.
Ибрагим словно почувствовал, что девушка думает о нём и по приказу сердца вышел на балкон, и первым делом взглянул на тахту соседнего балкона, где расположилась Мирай. Ибрагим еле заметно улыбнулся и положил скрипку на плечо, в ту же секунду смычок прошёл по струнам,создавая ту самую мелодию, что полюбила Мирай и он сам.
Девушка резко подняла свой взор и широко улыбнулась.
Мелодия была плавной, нежной, не подстать её создателю.
Мирай не смела отрываться от звучания скрипки, лишь тихо подошла к балюстраде и взглянула на Ибрагима, который ловко управлял смычком.
Несколько минут Мирай не сводила свой взгляд с Ибрагима, который продолжал играть. Сердце девушки трепетало от мелодии, ей хотелось слушать и слушать скрипку, что разливалась по округе. Звук словно долетал до моря, смешиваясь с его бурными волнами, что захлестывали берег.
Музыка утихала, ноты стали редкими но такими прекрасными, и совсем скоро,от звука скрипки и след простыл.
—Прошу, продолжайте, Ибрагим-паша. —еле слышно прошептала девушка, когда ее взгляд встретился с его.
Ибрагим не смел перечить госпоже, ведь он обещал ей сыграть по приезду. Сегодняшняя музыка была исключительно для неё и никого больше.
Мирай словно слушала не скрипку, а душу, то ли свою, то ли Ибрагима. Она чувствовала невесомость и умиротворение, словно эйфория захлестнула её так же, как море берег.
—Вы волшебник, Ибрагим-паша! —улыбаясь, произнесла Мирай, когда мужчина закончил играть. —Я словно нахожу покой в этих нотах, что сыграны вами. Сколько было музыкантов, что играли на скрипке, но ни кто из них не сравнится с вами, паша.
—Мне приятны ваши слова, госпожа. Я выполнил своё обещание и с чистой совестью могу насладиться этим вечером. —Ибрагим смотрел на девушку с неким изучением, словно пытался уловить то, что никогда не видел в ней. Глаза, ему запомнились глаза этим вечером, они горели новым огнем, её счастливая улыбка могла осветить весь дворец, да что уж там- столицу.
—Я буду с нетерпением ждать, когда вы вновь сыграете. Я не знаю почему, но эта музыка пробуждает во мне что-то новое, что-то трепещущее внутри, ранее я такого не испытывала никогда.
—Неужели, моя скрипка способна пробудить в вас огонь?!
—Не только ваша скрипка, Ибрагим-паша, но и золотые руки, что создают эту прекрасную мелодию.