🧡Дневник Памяти (vsoo)🧡

||

Вечер плавно перешел в ночь – теплую, волшебную.Тэхён  слушал стрекотание сверчков и похрустывание подсыхающих листьев, думая, что звуки природы натуральнее и приятнее уху, чем гул машин и самолетов. Природа отдает больше, чем забирает, и ее звуки напоминают человеку, для чего он пришел в этот мир. На фронте, особенно после тяжелого сражения, Тэ часто вспоминал эти простые звуки. «Они помогут тебе не сойти с ума, – говорил отец, провожая его на войну. – Это Божья музыка, слушай ее, и она приведет тебя домой».
Ким допил чай, вошел в дом, выбрал книгу и вернулся на веранду, включив по дороге свет. Снова уселся в кресло и раскрыл изрядно потрепанный томик – обложка кое-где разорвана, страницы покрыты пятнами. Это были «Листья травы» Уолта Уитмена,книга, которая прошла с Кимом всю войну. Даже как-то раз получила пулю, предназначенную владельцу.
Тэхён стряхнул пыль с обложки и открыл книгу наугад. Прочел:
«Это твой час, о душа, твой свободный полет
в бессловесное,
Вдали от книг, от искусства,
память о дне изглажена, урок закончен,
И ты во всей полноте поднимаешься, молчаливая,
пристально смотрящая, обдумывающая самые
дорогие для тебя темы —
Ночь, сон, смерть и звезды».
Он улыбнулся. По непонятной причине Уитмен всегда напоминал ему о Нью-Берне, и Тэхен был рад, что наконец вернулся сюда. Хотя он и пробыл на чужбине целых четырнадцать лет, дом все равно остался домом, многих соседей Тэ знал с детства. Неудивительно – в южных городках люди мало меняются, они просто чуть-чуть стареют.
Его лучшим другом здесь стал Гас, семидесятилетний старик негр, живущий дальше по дороге. Они познакомились через пару недель после того, как Ким купил дом, – однажды Гас просто возник на пороге с бутылкой домашней наливки и миской тушеной баранины по-брансуикски. Новые приятели от души надрались и поведали друг другу немало интересного.
Теперь Гас захаживал раза два в неделю, обычно около восьми. Живя с четырьмя детьми и одиннадцатью внуками, он просто-напросто сбегал из дома, и Тэ не мог его за это осудить. Сосед приносил с собой губную гармонику, и, поболтав немного, они играли дуэтом. Иногда часами.
Выходило, что Гас заменил Тэхену семью. У Кима больше никого не было, во всяком случае, с тех пор, как умер отец. Мать ушла еще раньше, когда Тэхену исполнилось всего два года, братьев и сестер у него не было. Правда, однажды он хотел жениться, да не вышло.
Узнал Тэхён и любовь. Однажды, и только однажды, много лет назад. В этом он был уверен, и та любовь изменила его навсегда, а значит, она была настоящей.
Тяжелые облака медленно поползли по темному небу, серебрясь в свете луны. Ким откинул голову на спинку кресла, его ноги отталкивались от пола привычно, механически, размеренно раскачивая качалку. И как обычно, он унесся мыслями к такому же теплому вечеру четырнадцатилетней давности.

1932 год. Он только что окончил школу и пришел повеселиться на ежегодный городской фестиваль. Весь город высыпал на улицы, люди угощались и отдыхали. Ночь была жаркой и влажной – почему-то Тэхену  это запомнилось. Он пришел на праздник один и, побродив в толпе в поисках знакомых, наткнулся на Чонгука и Дженни , своих старых приятелей. Рядом с ними стояла незнакомая девушка. «Хорошенькая», – подумал Тэхён  тогда и подошел. Девушка подняла на него задумчивые глаза. «Привет, – просто сказала она, протянув руку. – Чонгук много о тебе рассказывал».

Обычные слова, Ной не обратил бы на них никакого внимания, произнеси их кто-то другой. Но с той самой секунды, как пожал руку девушки и заглянул в ее изумрудные глаза, Ной почувствовал, что такой больше не найдет, даже если будет искать всю жизнь. Такой прекрасной, такой нежной – как летний ветерок, колышущий верхушки деревьев.
Тэхена будто вихрем закружило. Чон сказал, что девушка проводит лето в Нью-Берне со своей семьей. Ее отец приехал сюда по делам службы – он работает в табачной компании «Р. Дж. Рейнолдс». Ной только кивнул, и взгляд новой знакомой сказал ему, что она верно расценила его молчание.Чон ухмыльнулся, заметив, что происходит с другом, а Дженни предложила купить еще кока-колы, и они вчетвером пробродили по улицам до той поры, когда толпы стали редеть, а магазины – закрываться на ночь.