Одно сердце на двоих

Глава 14. Долгожданное признание

Орландо.

Моей злости не было придела. Я не был так зол на её слова обо мне, как на то, что она ещё не привыкла ко мне и к моим чувствам. Она ничего не чувствует ко мне, не хочет смотреть на меня влюблёнными глазами. И это меня напрягает. Даже не напрягает. Меня это бесит! Я готов ждать, но её слова говорят о том, что это случится не скоро.

Конечно, я злился на поведение Азалии, но когда улавливал её глухие вздохи, снова влюблялся в её сексуальность. Каждый раз, видя её, я представлял, как буду входить в неё сначало с нежностью и любовью, а после трахать её, как грёбаный зверь. Потому что я одержим ею. Одержим с тех пор, как увидел. Мне всё равно, какая она с кем-то. мне важно, какая она со мной. А со мной она нежная, любимая, прекрасная, сексуальная. И ещё много слов, которые не опишут всю неповторимость этой девушки. Моего цветочка.

Когда Азалия обмякла у меня на руках, прижатая к стене, я понял, что что-то не так.

— Азалия? — обеспокоено спросил я, но ответа так и не поступило. — Азалия? — снова, не унимаясь, прорычал я. Нет, конечно нет. Я не был зол на мою девочку. Я был зол на себя, потому что думал, что её такому состоянию послужило моё поведение.

Открыв каморку, я поспешно подхватил её на руки и всмотреться в её лицо. Она было бледным. От чего? Еле дотронувшись к её лбу, я не чувствовал того тепла, которое он давала всем вокруг. Чёрт, Азалия, какая ещё есть тайна, которую ты намереваешься скрыть от меня.

— Разошлись. — крикнул я, разгоняя всех вокруг. — Чего смотрите? Свалили! — вместо того, чтобы пропустить своего босса, у которого на руках без сознания лежит его девушка, они вылупили свои глаза и молча наблюдали. Идиоты. Но сейчас я больше переживал не за своих работников, а за моего цветочка. Почему она перестала двигаться? Почему не говорит со мной? Почему? Из-за меня? Я сделал ей больно? Я не хотел причинять ей боль. Я. Я люблю её. Я люблю свой цветочек и буду делать всё, чтобы она не страдала из-за меня.

Быстрым движением ноги я ударил по двери, и та было чуть не отлетела. Я выбежал из здания и побежал к машине, чтобы поскорее отвезти Азалию в больницу.

Положив её хрупкое тельце на заднее сиденье, я последний раз посмотрел на её бледное, но красивое лицо и закрыл дверь.

Как бы быстро я ни гнал, но это время казалось для меня вечностью. Каждую минуту я кидал взгляд на неё. Всматривался и пытался понять, дышит ли она, пытается ли открыть глаза. Она не подавала признаков жизни, и с каждой такой мыслью на лбу появлялась новая испарина.