DIZZINESS

17

– Ты как?

Голос прозвучал гулко. На потолке плясали тени. Устало пыхтела горелка перед палаткой. Я приподнялась на локтях с ощущением, что проглотила целый мешок песка.

– Это что еще…

Надо мной склонился Пэйтон, его дыхание отдавало характерным «голодным» запахом. Он повернулся на бок и склонился над ящиком.

– Похоже, ты потеряла сознание, и этот притащил тебя сюда.

Полотнища входа в палатку были закатаны и подвязаны. Вдали, возле ледника, маячил еще один огонек: фонарь на каске.

– Я выставил горелку наружу. Ты права, на ткани скапливается слишком много влаги, мне пришлось вытирать палатку полотенцем. И потом, не хочется, чтобы все время было темно, понимаешь? Мне тогда кажется, что я умер. Погляди, у меня уже пальцы стали как лед. Даже в перчатках их надо все время согревать. Если позволишь, я снова заберу твое имущество.

Он стащил с меня перчатки, которые, наверное, решил вернуть, пока я был без сознания, и натянул их на руки.

– Я много возился с замком, но лучше вдвоем, чтобы без остановок. Один крутит колесики, другой дергает дужку. Я дошел только до тысяча сто шестьдесят седьмой комбинации, представляешь? Очень холодно, просто кости трескаются.

Я ощупалп голову:

– Со мной прежде никогда такого не бывало, чтобы ни с того ни с сего потерять сознание. Сколько времени я пробыла в отключке?

– Да немало. Я уж волновался, что ты вообще не перестанешь пыхтеть, как авиационная турбина, и при этом непрерывно болтать.

– Я что, разговаривала?

Он кивнул:

– Ты меня очень удивила. Похоже, тебя одолевали отвратительные кошмары. Тебя что, отец в детстве бил?

У меня сжались челюсти.

– С чего ты решил? Что я там такое болтал?

– Да ничего. Просто я за это время успел выкурить две или три сигареты и раз четыреста перекрутить колесики замка. К тому же зажечь сигарету становится все труднее.

Он достал вторую, и последнюю, пачку и небрежно вытащил сигарету:

– Гляди, они совсем отсырели. И проигрыватель не работает. Слишком сыро. Ни музыки, ни сигарет. И что мне тогда делать, спрашивается?