Dorm of the Madhouse

В саду летним днём

Глава одиннадцатая: В саду летним днём

Минхо ловит её силуэт взглядом ранним утром в саду. Ещё даже солнце не поднялось на горизонт, и только-только начинает светлеть небо, но это не ошибка.
Она измучена и крайне устала. Её глаза едва прикрыты, скорее всего совсем скоро та и вовсе свалится в обморок обессилившей и времени гадать а когда это произойдёт у него нет. Как равно и никакого желания - он ураганом вылетает из комнаты, почти одинаково не обеспокоенный тем, разбудил ли кого-то и стремлением всё же дать другим отдохнуть. Потому что они все без исключения устали. Всем приходится тяжело. У каждого свои раны и шрамы на душе и тяжёлые, почти неодъёмные ноши на сердце. Не он один всё это время сожалел, страдал и тосковал о прошлом. Не он один - но ему судьба послала второй шанс с её перерождением.

Девичье тело падает к нему в руки с завидной точностью секунды в секунду.
И против воли в голове проносится лишь одно - она или не она? Кто это сейчас? Лиа? Или Джису? И даже не знает, кого хотел бы увидеть сильнее. Кого хотел бы сейчас прижимать к себе, дать почувствовать судорожно колотящееся сердце - к кому бы отпустил всю ту скопившуюся в нём тоннами грусть. В его руках бессознательное тело - его обладательница, после всех странствий по мирам и чужим жизням наконец-то вернулась домой. Но сильнее и прочнее осознание - не просто домой, а к нему.
Наконец-то, спустя время и расстояние, спустя перерождение и новую встречу.
Спустя всю ту тоску и боль. Она здесь, с ним.

- Минхо, - взволнованная его таким поведением, вбегает следом на крыльцо взволнованная сестра, вся с растрёпанными длинными рыжими волосами и едва только облачённая в лёгкой ночное платье, с еле уловимым шелестом ткани поигрывающим на утреннем ветру в их саду. - Минхо, чего ты - и обрывается, ломается её голос как только та видит кого он держит на руках, трепетно прижимая к себе.

- Пожалуйста, помоги мне привести её в себя, - тихим, надломанным тоном просит он, проходя мимо и первым скрываясь в недрах дома со своей драгоценностью. Несёт не к ней, к себе в комнату. Быть рядом, быть ближе.

- Конечно, - срывается с её губ едва не безмолвное, а взгляд так и направлен в сторону ушедшей уже и вовсе пропавшей из поля зрения фигуры. Неверие, шок, принятие - все эти чувства обрушаются на неё ураганом, и она не может выцепить одно. Радость, боль, грусть - всё ещё на месте, но у ним примешивается что-то совсем новое для неё - облегчение. Вернулась. Живая и почти невредимая, только истощённая, до крайности всем пережитым. Всем, что вспомнила заново. - Конечно.