Сотканные из времени

Глава 29. Нейт

Пока студенты делали записи, я пытался понять, в какой момент все пошло не так. Меня не отпускала мысль, что я совершил ошибку, согласившись на перевод Эреса Шейни. Однако, по правде говоря, не было ни единой причины для отказа. У Шейни были отличные показатели в Оксфорде, плюс стажировка в фирме отца. К тому же, у нас имелось свободное место. Но тогда почему я ощущал на языке горечь, словно своим решением разрушил то хрупкое, что было между мной и Кэтрин.
Потому что она не знала, что я стал президентом.
Я устало потер переносицу, невольно наблюдая за Тайлером. Он покусывал карандаш, бегая взглядом по строчкам. Складка залегла меж бровей. Тайлер умел отключать эмоции, чтобы заняться тем делом, которое любил. В отличие от меня.
В голове было много мыслей. Но я не мог их структурировать. Бушующий внутри ураган сносил все на своем пути, оставляя после себя лишь руины. И он ощущался на удивление правильно, так как выводил из зоны комфорта.
Дверь кабинета распахнулась и влетел тренер Уинстон. По плотно сжатым губам и сведенным к переносице бровям, я понял, что что-то произошло.
— Мистер Эндрюс, можно вас?
Я кивнул и вышел из аудитории. Грейс почему-то стоял рядом с Уинстон, переминаясь.
— В бассейне произошло драка. Грейс накинулся на новенького, — коротко пояснил Уинстон.
— Энтони, в мой кабинет. Где Шейни?
— Я отправил его в медпункт.
— Хорошо.
Студентам я велел дописать анализ и оставить его на столе. Сейчас меня лишь интересовало, почему Энтони набросился на Шейни и не замешана ли в этом Кэтрин.
Кулаки Грейса были сжаты. Он грубо отворил дверь и влетел в кабинет так, словно собирался разнести его в щепки.
— Что произошло? — Спокойно спросил я, кивком указывая на стол.
— Он лапал Кэтрин, — выплюнул Грейс.
Перед глазами потемнело. Ярость охватывала каждую клетку тела. Ревность клокотала в горле, вызывая дикое желание закончить начатое Грейсом. Эрес. Его имя лезвием проходило по языку. Я предвкушал, как буду разрывать его на лоскуты, а после по кусочкам вышлю обратно в Лондон. Энтони метнулся к двери, перекрывая мне выход. На его лице отразился страх.
— Грейс.
— Ты... вы не можете, мистер Эндрюс.
Пол под ногами качнулся. Слова отрезвили не хуже ледяной воды. Я несколько раз сморгнул, разгоняя пелену перед глазами. Я и вправду не мог ничего сделать, кроме пустого разговора. Только если Кэтрин не выдвинет обвинения.
Она не станет.
В этом и было ее отличие с Эшли. Кэтрин охотно принимала бой, если знала, что сможет одержать победу. В любом другом случае, как с родителями, она сбегала. Потому что их власть ощущалась, как тяжелое мрачное облако, грузно опускающееся на землю.
Грейс вжался в дверь, поглядывая из-под ресниц. Я постарался выровнять дыхание, успокоиться, но вместо этого швырнул кресло. Громкий треск дерева отскочил от стен, пробираясь в ухо и громко звеня внутри.
— Я не дам ему больше к ней приблизиться, — пообещал Энтони. Однако мы оба знали, что это обещание упирается в желание Кэтрин. Она не станет скрываться за ним. Не станет избегать Эреса. Я бы даже не удивился, если бы Кэтрин выпустила бы его кровь и размазала по стенам Болфорда.
— Не лезь в драку, — пригрозил я. — И дай мне выйти.
Пустота в груди пришла на смену злости. Я допускал ошибку за ошибкой: сначала не отреагировал на Адама, затем допустил перевод Шейни, не сообщив об этом Кэтрин. И мне стоило сейчас идти к ней и поговорить, но я упрямо шагал в сторону медпункта.
Шейни сидел на койке с бесстрастным лицом. Я попросил медсестру оставить нас одних.
— Мистер Эндрюс, это недопонимание между мной и Грейсом. Мы с ним поладим.
— Грейс сообщил, что ты распускал руки, — холодно произнес я. Глаза Эреса блеснули. Он собирался защищаться.
— Грейс неправильно все понял или приревновал. Мы с Фокс давно знакомы и допускаем вольности в общение. — Руки зудели. Отвращение подкатило к горлу.
Я сделал шаг. Эрес тут же поднялся. Он был чуть ниже, но отличался наглостью. Открытый взгляд, гордо вздернутый подбородок. Пелена вновь клубилась перед глазами, умоляя кулаками донести до него, что не стоит трогать не только Кэтрин, но и всех девушек без их согласия.
Кровь бурлила в венах, когда я пытался заглянуть в глубины карих глаз. Эрес истончал беззаботность, будто все произошедшее лишь школьная шалость. Подножка. Хлам в шкафчике. Глупая надпись на машине.
— С Грейсом такого больше не повториться.
Я пригвоздил Эреса взглядом обратно к кушетке. Кабинет сузился до крошечных размером. Он боялся, но не достаточно, чтобы дать другое обещание.
— Ты не прикоснешься больше к Кэтрин.
— Это не поддается здравому смыслу. Притяжение между нами нельзя игнорировать.
Рука инстинктивно двинулась к нему и легла на плечо.
— Мистер Эндрюс, вы превышаете свои полномочия, — слабо сказал Эрес.
— Я предупреждаю тебя еще раз. Не смей трогать Кэтрин.
Он улыбнулся уголками губ и встал.
— Но если она захочет коснуться меня, я не стану препятствовать.
Я поиграл желваками, не сводя с него пристального взгляда. Эрес был идиотом, если считал, что Кэтрин захочет его коснуться. Но и я был не меньшим идиотом, раз так легко допустил раздражителя в стены Болфорда. В жизнь Кэтрин.
***
До зимнего бала оставалось три недели. Кэтрин с каждым днем становилась все мрачнее и мрачнее. Она держалась Тайлера, подолгу смотрела в одну точку, избегала столовой и разговоров со мной. Я плюнул на должность и обивал пороги ее комнаты, но Кэтрин либо отвечала односложно, либо не открывала дверь. В последнее время она и вовсе предпочитала комнату Тайлера своей. Пропасть между нами разрасталась, подобно каньону. И я готов был пожертвовать всем, лишь бы уничтожить ее.
Энтони считал своим долгом докладывать о каждом шаге Эреса Шейни. Грейс писал каждый час, даже на занятиях. Рассказывал обо всем. Буквально обо всем. Из всего потока информации, который сваливался на меня каждый день, я понял, что Эрес не собирался отступать. Он стал острой занозой в заднице, но не подкидывал повод его отчислить. Прилежно ходил на занятия, очаровал всех преподавателей своими знаниями и подготовкой, выполнял задания. Энтони предложил подкинуть ему наркотики. Идея уже не казалась плохой. Однако Кэтрин стойко отбивалась. Казалось, что все препирательства с Шейни возвращали ее к жизни. В глазах снова появлялся блеск, на губах — ухмылка. Язык ненависти был изучен ей гораздо лучше, чем тот же французский. Она умела выигрывать и ненавидела сдаваться.
Вечером я сидел в кабинете, безразлично проверяя отчеты. В дверь постучали. Линда, о существовании которой я благополучно забыл, нерешительно стояла на пороге. Я так и не нашел для нее работу, но вроде как она продолжала помогать Джесс.
— Нейт, кажется, у нас проблема. — Выражение лица мне не понравилось. Будто Линда хотела объявить о внезапной беременности.
Я выгнул бровь, откидываясь на спинку кресла. Мышцы болели после вчерашней тренировки с Уинстоном. И все, что мне сейчас хотелось, так это лечь и обдумать мысли, которые не давали покоя.
— Шарлотта хочет, чтобы я приехала с тобой на зимний бал.
Напряжение скользнуло по коже, стоило словам сорваться с губ. Шарлотта Фокс всегда нарушала личные границы, не задумываясь о последствии своих поступков, но теперь она пыталась стереть грани. Я взял телефон и написал Энтони. Он ответил через секунду.
«Я приведу ее.»
«Идем по коридору. Шейни не видно.»
«Мне остаться в кабинете или вы хотите поговорить наедине? ЛОЛ»
«Нам осталось несколько шагов.»
Дверь распахнулась. Кэтрин выглядела восхитительно в белой блузке и бежевой жилетке, короткой серой юбке, чулках и черных лоферах. Болезненный спазм пронзил грудь. Я поднялся, с диким желанием выгнать всех и остаться с ней наедине. Тело трепетало от желания коснуться ее. Притянуть к себе. Обнять.
Кэтрин медленно обвела взглядом Линду, после мельком посмотрела на меня. Было заметно, как привычная маска скрывает ее истинное я. Обстановка накалялась. Воздух будто потрескивал от напряжения. Энтони хотел было остаться, но в последнюю секунду выскользнул  из кабинета.
Линда повторила приказ Шарлотты. На мгновение в глазах Кэтрин проскользнула боль. Плечи напряглись, руки скрестились на груди. Она недобро ухмыльнулась. Стальной взгляд скользнул по Линде.
— Ты пойдешь, — отрезала Кэтрин. — Пусть она считает, что обыграла меня. Веди себя как угодно, но соблюдай видимость отношений.
— Зачем? — Вмешался я.
— Иначе она найдет для этой роли новую актрису или выкинет что-нибудь другое. — Кэтрин говорила искренне, но в каждом слове сочилась обида. — Я заплачу еще.
Линда нерешительно обернулась ко мне. Я не хотел говорить в ее присутствие.
— Нейт? — Голос Кэтрин будоражащей волной прошелся по телу.
Я склонил голову, пытаясь прочитать эмоции на ее лице. Ничего. Абсолютное равнодушие. Но чуть приглядевшись, я заметил мелкие трещины, сквозь которые пробивалась усталость.
— Мы можем поговорить наедине?
Линда, не дождавшись ответа Кэтрин, вышла. Я едва облегченно не выдохнул, оставшись с ней наедине. Энтони тут же прислал сообщение, что охраняет коридор и мой кабинет от вторжения.
— Мне нужна твоя помощь, — с трудом выговорила Кэтрин, будто бы слова царапали язык.
— У меня плохие актерские данные, — предупредил я.
Она моргнула, после отвела взгляд. Я больше не имел права врываться в ее личное пространство, однако сделал.
— Ты стал президентом. — Это не вопрос, а обвинение.
— И тебя это испугало.
— Уничтожило, если быть честной. — Удивление скользнуло по моему лицу, поэтому Кэтрин продолжила. — Тайлер всегда просит быть честной, когда дело касается чувств. Ты стал президентом, чтобы получить полную власть, но не задумался, как это отразится на нас. И я бы предположила, что все, что было между нами — похоть и банальное желание переспать.
— Нет и нет. Мне нужны были акции Болфорда, чтобы отодвинуть Корворда. Я поймал его на крючок и воспользовался возможностью.
Кэтрин поджала губы. Длинные подкрученные ресницы отбрасывали тень на нежную кожу.
— Я всегда буду на твоей стороне. И сделаю все, о чем бы ты меня не попросила. Даже если придется доказывать всем на зимнем балу, что я трахаю Линду во всех позах и на каждой поверхности в Болфорде.
Убийственный взгляд едва не выжег дыру на моем лице. Сердце совершило два глухих удара, а после быстро забилось, разгоняя кровь.
Я сократил оставшееся расстояние, прижимая Кэтрин к стене. В животе разливалось приятное напряжение.
— Но я не смогу не обращать на тебя внимание. Я не смогу не смотреть в твою сторону. И я не смогу уехать с Линдой с этого чертового бала.
— Почему? — В ее голосе проскользнула надежда.
— Потому что есть только ты. И ты стоишь всего.
С губ сорвался вздох. Эмоции стремительно сменялись на лице. Я пытался ухватиться за любую, чтобы понять, какие чувства она испытывает. Но Кэтрин спрятала все.
Я коснулся пальцем ее подбородка, заставляя взглянуть на меня. За всей этой болью и отчаянием, за всей силой и желанием отомстить, плескалась любовь. Ком подкатил горлу. Я ощущал себя глупым неопытным мальчишкой, боявшийся спугнуть девушку, которая проявила ответную симпатию. Это было оправдано, ведь Кэтрин — минное поле с многочисленными ловушками. И она позволяла приблизиться лишь тем, кто находил верную тропу.
— Шейни продолжает тебя донимать.
Ее лицо исказила гримаса.
— Назойливая муха с раздутым эго. Пусть тешит свое самолюбие, считая, что главные герой этого романа. Его нельзя упускать из виду, пока что.
Приятное тепло расплескалось в груди. Я коснулся ее губ. Хотел через поцелуй дать понять как сильно скучал. Как сильно облажался, не задумываясь выкупив две чертовый акции. Кэтрин ответила, обмякая в моих руках. Навалившиеся грозило раздавить ее, но она все еще была на шаг впереди. Однако даже супер-герои уставали, под гнетом внешних обстоятельств.
Ее теплый язык скользнул по моему. Я не сдержал стон, исследуя руками тело Кэтрин. Каждый изгиб. Каждый оголенный участок шелковой кожи. Она не должна думать, что является для меня развлечением или секундной страстью. Жаждой, которую просто хочется утолить. Нет. Кэтрин была всем. Причиной, по которой хотел проснуться рано утром даже после бессонной ночи. Искренней чистой радостью. Любовью. Той, что теснилась в груди, занимая каждый уголочек. Той, о которой хотелось кричать. Ходить с плакатом по Бостону. Оповестить каждого жителя земли.
И я не представлял, что смогу еще к кому-то испытать эти чувства.
Глаза Кэтрин распахнулись. Дыхание сбилось, стало рваным и прерывистым. Она смотрела на меня, словно услышала каждую мысль. Каждое слово, что витало в голове.
Кэтрин коснулась пальцем моих губ, очерчивая контур. Я поцеловал подушечку, а после прикусил. Милый румянец сгустился на ее щеках. Улыбка невольно скользнула по моим губам.
— Это все когда-нибудь закончится, — тихо сказала она.
— Я останусь.
— Я не сентиментальная, Нейт.
— Я знаю.
— Не смей мне сейчас признаваться в любви. — Меж бровей легла складка. Я стер ее поцелуем.
— Ни в коем случае.
Кэтрин оживилась. В глазах загорелся знакомый огонек.
— Я имела ввиду сейчас.
Я кивнул, сдерживая улыбку. Она сама понимала, что даже если я не произнесу эти слова вслух, они уже витают в воздухе.
Кэтрин поправила юбку, пряча выглядывающее кружево чулков. Кровь устремилась к члену, стоило ей чуть нагнуться. Он умолял меня затащить Кэтрин в комнату. Наплевать на все законы и правила. Сделать выбор в нашу пользу. Стереть каждое прикосновение Шейни. Попробовать каждый дюйм кожи. Выбросить все тревожные мысли.
Это желание отразилось на лице. Кэтрин прижалась к моей груди, играя с пуговицей на рубашке.
— Ты никогда не будешь моим в стенах Болфорда. Когда все закончиться, придется делать выбор, Нейт. 
— Я уже его сделал.