One awkward moment || D&J

Глава 2

— Прости, — тихо сказала я. — Мне не следовало этого говорить.

— И мне тоже, — Даня начал сползать по стене и сел напротив меня, опустив руки на колени. — Знаешь, это далеко не секрет, что мы недолюбливаем друг друга…

— Да что ты? — Усмехнулась я.

— Боже, Котёнок, ты что пошутила? — Я лишь закатила глаза. Это всё еще Даня, я всё еще ненавижу его и не собираюсь шутить и смеяться с ним. — В общем, я клоню к тому, что мы застряли в этой душной коробочке и неизвестно сколько тут просидим, поэтому предлагаю на время заключить мир.

Звучало это конечно более чем странно. Но мы могли просидеть тут как две минуты, так и два часа. И будет ужасно, если два часа мы будем испепелять друг друга яростными взглядами или кричать друг на друга. Уверена, что такой расклад закончится для меня слезами и еще одним приступом паники.

— Хорошо.

— Друзья?

— Ни за что! — Быстро говорю я. — Просто коллеги по несчастью, которые недолюбливают друг друга, но застряли в двух квадратных метрах, поэтому вынуждены терпеть друг друга.

— Хм, — задумчиво протянул Даня.

— Тогда может правила?

— Правила — это хорошо. — Я люблю правила в отличие от многих. Кто-то думает, что они ограничивают, а мне кажется, что правила задают нужный вектор. — Первое: никаких глупых шуток.

— Так, стоп! Как понять, что шутка глупая?

— Если она твоя, то сто процентов глупая.

— Тогда сразу второе правило. Никаких оскорблений.

— Поддерживаю!

— Правило три: никто не умничает.

— Может быть, заключительным правилом будет: никто не говорит? — Я знала, что в конечном итоге один из нас неосознанно скажет что-то, что обидит второго. И тогда даже две минуты в этом лифте превратятся в насущный ад.

— Ни за что. Как можно провести так много времени в сплошной тишине?
Легко! Тишина и одиночество окружало меня. Более того, в одном разговоре с Даней я уже перевыполнила норму по сказанным словам.

— Ладно, — вздохнула я. — Итого: никаких глупых шуток, никаких оскорблений, никто не умничает. Это всё?

— Нельзя просто игнорировать своего оппонента, если он задал прямой вопрос или что-либо сказал.

— В ком-то проснулся юрист.

— Ну, наше образование как-то должно себя оправдывать. — Улыбнулся Даня, а я улыбнулась в ответ. Какого чёрта, Юля? Соберись! Объявить перемирие это не значит теперь улыбаться его шуткам. Я достала телефон и осознала, что прошло всего двенадцать минут. Дерьмо. Мне казалось, что мы сидим тут уже по меньшей мере час и нас уже должны вытаскивать.

Тишину, в которую мы погрузились, вдруг нарушил мой чёртов живот, громко заурчав. Чтоб тебя! Было уже почти пять вечера, а последний раз я ела с утра. Если нас не вытащат в ближайшее время, то мы проведёт чёрт знает сколько времени, слушая арию, которую устроит мой желудок.

— Если хочешь, у меня тут есть… — начал Даня, заглядывая в пакет, который был у него, когда он зашёл в лифт. — Помидоры чери, сыр, клубника, крекеры, виноград. Курица, но она сырая. И две бутылки шампанского.

— Как ты можешь этим питаться?

— Повторяю, у меня должно было быть свидание, — сказал Даня, а я закатила глаза. Весь универ был наполнен рассказами о его личной жизни. Я не особо ими интересовалась, но даже когда пытаешься обосабливаться от такой ерунды, как количество девушек Данила Милохина. Он начал доставать из пакета продукты, а я села напротив.

— У меня есть нож, — я начала капаться в сумке и достала швейцарский ножик. Даня взял его у меня и усмехнулся. — Ну, а что? Ты слышал, что в нашем районе двух девушек изнасиловали? Сейчас быстро темнеет, а я одна хожу. Так что нужно себя как-то защищать.

— Чисто теоретически, — сказал Даня, пока разрезал сыр навесу и раскладывал его на салфетку, которую я дала ему. Не удержавшись, я начала подъедать помидоры и крекеры. — Вот ты будешь возвращаться домой, на тебя нападут. Что ты будешь делать?

— Что? — Спросила я с набитым ртом.

— Ты сейчас минуту капалась, чтобы его найти, я уверен, еще бы минут пять пыталась открыть. Ты попросишь маньяка подождать пять минуток, чтобы ты могла защищаться?

Пфф! Дане было этого не понять. Он был высоким, подкаченным и спортивным. Во-первых, на него не стали бы нападать с целью изнасиловать. В какой вселенной вы видели, чтобы кто-то решил изнасиловать мужика? Девушки более слабые, поэтому с ними проще реализовать своё мужское начало. Во-вторых, если бы нашёлся бессмертный, который бы напал на Даню, тот бы своего обидчика в два удара уложил. Я видела один раз, как Даня дрался. На первом курсе он начал встречаться с девушкой, но не знал, что у неё был парень (или знал и просто наплевал. Я склоняюсь к этой версии), а тот прознал про них и пришёл бить Дане морду. Тот в один удар уложил противника на лопатки.

Даня считал, что для всех жизнь простая. Потому что она проста и легка для него. Но он никогда даже не пытался посмотреть на мир глазами других людей, чтобы хоть немного понять их.

— Между прочим, это не смешно, — сказала я, продолжая набивать себе рот крекерами. — Ты говоришь про это так легко, потому что мужчинам не понять, что для женщины значит насилие.

— Ты сталкивалась с этим? — Первый раз Даня обращался ко мне так. Без насмешек, ухмылок и подколов. Он выглядел очень серьёзно, словно это его действительно беспокоило. От такого взгляда Дани меня даже мороз пробил по коже.

— Нет, — покачала я головой. Что ударило мне в голову в этот момент? Не знаю. Стресс, усталость или тот факт, что Даня оказался не самым плохим собеседником. Но почему-то я решила продолжить. — Папа бил меня иногда, после того как мама ушла. Он тогда был не в лучшем… состоянии, — слова давались так трудно. Но что-то внутри меня, словно орало, что я должна продолжить. — Он не сильно избивал меня, но иногда мог ударить. Папа быстро взял себя в руки, извинялся за все разы. Но… всё… всё, что было в моём детстве оставило между нами достаточно большую пропасть, которую мы не можем преодолеть.

Я опустила взгляд и начала крутить в руках одинокую помидорку. Боже, о чём я думала? Зачем я рассказала это Дане? Маленькое перемирие не значит, что ему станет интересно всё дерьмо, которое было у меня в жизни. Я ведь никогда и никому это не рассказывала. Да я людям в принципе о себе не любила рассказывать. Но во всей этой обстановке было что-то такое, что заставляло меня говорить с Даней.

Продолжая крутить, маленький овощ в руке, я увидела, как Даня протянул руку к моим ладоням и несильно сжал мою руку. В этом жесте не было ничего особенного, но внутри меня разлилось какое-то приятное тепло, которое начало перекрывать все те негативные эмоции, которые я понемногу начала выпускать наружу.

— Тебе нужно выпить, — сказал Даня и потянулся к шампанскому. — И это не обсуждается, Котёнок.

Напиться в лифте в компании Даниилом Милохиным? Если бы с утра кто-то мне сказал об этом, я бы даже слушать не стала, так как мой мозг не фиксирует информацию, в которой присутствует это имя.

Даня открыл сразу две бутылки и передал одну мне.

— Бутылка на одного? А это не много?

— Брось, это же просто шипучка. Даже алкоголем не считается.

Это для Дани просто шипучка. А для утомлённого пятидесяти килограммового организма, который последний раз пил год назад стакан пива, это сто процентная гарантия проблем..

Я взяла шампанское, Даня чокнулся со мной донышком бутылки и сделал несколько глотков. Я всего пару раз пила шампанское и мне не особо понравилось. Алкоголь вообще был не моей темой. Вино слишком кислое, от пива изжога, шампанское слишком газированное, коктейли слишком сладкие и приторные, а всё остальное слишком крепкое. Но это шампанское было в меру сладкое и газики приятно щекотали во рту, а не делали так, что хочется рыгать.

— Почему так вышло, что ты ни с кем не общаешься? — Спросил Даня через какое-то время. Я продолжила поедать его запасы. Помидоры уже закончились, сыра осталось всего пару кусочков, крекеры тоже были на исходе. — Эй, помни про правила, Котёнок.

— Может, мы немного изменим их? Если вопрос или утверждение считается неуместным или глупым, на него можно не отвечать.

— В таком случае, ты бы не ответила ни на один мой вопрос. — Усмехнулся Даня, а я опять не смогла сдержаться и улыбнулась ему в ответ. Это алкоголь! Это всё алкоголь. Слишком я что-то насела на эту бутылку.

— Туше!

— И всё же? — Не отступал Даня.

— Я общаюсь с людьми.

— По учёбе. Всё твоё общение сводится исключительно к обсуждению каких-то вопросов по учёбе. Ты даже не со всеми говоришь. Почему ты не позволяешь людям узнать тебя. Ты… классная. Но за полтора года создала такой образ, что некоторые даже подойти к тебе боятся, чтобы просто что-то спросить.

— Что? Это неправда! Меня не боятся!

— Ты не в курсе, что нравилась Игорю? Но он так привык к тому, что ты никогда ни с кем не общаешься, что попросту боялся тебя на свидание пригласить.

Игорь друг Дани. И мне казалось, что все его друзья ненавидят меня точно так же, как он.

— Дело не в том, что мне не нравятся люди в группе, — начала я. Уже не первый раз я перехожу границу и становлюсь слишком откровенной с Даней. Но теперь я могу сказать, что это всё алкоголь. Да, это он! Вон уже полбутылки нет. — Люди… они приходят в нашу жизнь, проникают в каждую клеточку, окружают тебя, а потом исчезают. И забирают с собой кусок тебя. А ты остаёшься один в пустом мире, где всё напоминает о людях, которых ты потерял. Ты терпишь раз, два, три. А потом осознаёшь, что этот болезненный процесс можно остановить в самом начале. Если не впускать людей в свою жизнь, то и некому будет из неё уходить.

Сколько раз те, кого я считала семьёй или друзьями покидали меня? Сколько времени мне потребовалось, чтобы понять, что нельзя впускать людей в свой мир? Слишком много. Быть одиночкой это проще. Тебя никто не разочарует, никто не разозлит, никто не подведёт и ты никого не потеряешь.

— Знаешь, что? Хватит! — Сказала я, когда увидела, что данная уже открыл рот, чтобы что-то сказать. Я не хотела, чтобы он лез дальше мне в душу. — Слишком много вопросов. Пора и тебе начинать быть откровенным.

— Что ж, — улыбнулся Даня. А я начала проклинать себя за то, что в этом лифте было всего метр на метр пространство, и теперь я смогла рассмотреть в мелких деталях лицо, глаза и улыбку Дани. Понятно, почему столько девушек сходит по нему с ума. — Это резонно. Дерзай, Котёнок.

— Почему ты ненавидишь меня?

— Что? — Опешил Даня. Ха, попался! Теперь он понимает, как трудно, когда тебе задают прямой и достаточно каверзный вопрос.

— В первый день я просто отказалась меняться с тобой местами. И с того дня ты ненавидишь меня. И вечно издеваешься надо мной. Подшучиваешь.

— Ты ведь даже не знаешь, когда мы впервые столкнулись?

— О чём ты?

Я действительно не понимала. Первый раз мы столкнулись первого сентября, когда первому курсу читали вводную лекцию. Потом мы заговорили на третий учебный день. И всё. Через некоторое время я узнала, что Даня живёт в одном со мной доме.

— Папа подарил мне здесь квартиру еще четыре года назад, — начал Даня. — Ты можешь в это не поверить, но я всегда был послушным. Исполнительным. Не косячил. Не создавал проблем. Папа знал, что я ответственный и могу уже в шестнадцать лет жить один. Мой старший брат помогал мне перевозить вещи и обустраиваться. Тогда я увидел тебя в подъезде. Шапка надвинута на лоб, шарф на половину лица, руки в перчатках. Ты прошла мимо, а я подумал: «Чёрт, я обязан познакомиться с этой девушкой». Я поздоровался, но ты прошла мимо, даже не взглянув на меня. Я много раз с тобой здоровался, спрашивал, как дела, но ты всегда пробегала мимо, даже не посмотрев в мою сторону. А когда я пришёл в универ и увидел тебя, думал, что ты начнёшь замечать меня. Но ты даже не обратила внимания. В очередной раз. Всегда такая гордая и отстранённая. Шутки и стёб это всё попытка вывести тебя хоть на какие-то эмоции.