Жемчужинка для мажора D&J

5 глава

Данил

И как я до такого докатился?

Стою в захолустной совковой квартирке со старыми, обшарпанными обоями. Голый. А рядом даже не одна из сексапильных красоток, которые меня обычно окружают, а Гаврилина!

Гаврилина, мать вашу!

Но отчего-то сердце, при виде застывшей, раскрасневшейся от стыда и смущения, блондинки, со всей дури шарашит по рёбрам. Дыхание становится рванным. А в горле пересыхает от одного только взгляда на сис... на губы девчонки, которые она бесконтрольно облизывает, пытаясь смотреть куда угодно, но не мне между ног.

Эта мысль тешит самолюбие. Судя по всему, хомячке точно понравилось то, что она успела увидеть, пусть и мельком.

На губах расплывается самодовольная ухмылка, а в голове мгновенно зреет план, который кажется гениальнейшим - я решаю добить ситуацию до конца. Потому что думаю я сейчас совсем другой «головой».

Тело реагирует на ситуацию логичным способом - возбуждением. И, если до этого Гаврилина была растеряна и не знала, куда деть себя и свой взгляд, то теперь она с широкими, как два блюдца, глазами, смотрит на мою восставшую физиологию.

Но, как бы мне не хотелось себе польстить, увы, смотрит с первобытным ужасом во взгляде.

Я даже не успеваю отпустить привычную язвительную шуточку, как замечаю, что девчонка собирается закричать. И мой основной план - власть подразнить Гаврилину, равно как и запасной план - поднять полотенце и прикрыться, летят к чертям.

Вместо этого приходится броситься к ведьме и закрыть ей рот рукой свободной рукой. Во второй я всё также продолжаю удерживать доклад на расстоянии. Чтобы не отобрала под шумок.

Сейчас - это единственное, благодаря чему я могу отыграться на Юле за её побег из библиотеки и посыл меня во всем известном направлении. Да и должок за спасение нужно взыскать. Хотя это несоизмеримо, учитывая, что придётся неделю с фонарём под глазом ходить. Да и рёбра уже начинают ныть...

Вскрик выходит приглушённым. Я пристально смотрю девчонке в глаза, словно пытаясь загипнотизировать:

- Успокойся, пшенка, - и быстро добавляю, заметив уже знакомый мне ужас в её глазах, который почему-то отзывается неприятным чувством в груди, - никто тебя трогать не собирается. Это просто полотенце, которое упало. И упало из-за тебя, прошу заметить! Я сейчас его подниму и прикроюсь. Хорошо? - Говорю медленно, как с ребёнком. А в голове красной бегущей строкой мигает - «опасность!».