одержимость мажора

11

Глава 11
юля
Мы «встречаемся» месяц, и мажор действительно становится моим грязным секретом, о котором не могу рассказать никому. К счастью, за рамки он не выходит. Но каждую ночь на меня наваливаются стыд, чувство вины и грусть. И только надежда на то, что спасу брата, помогает не захлебнуться горем и как-то выплывать на поверхность.
В один из похожих деньков, в выходной, решаю вывезти брата на прогулку в парк. Он располагается неподалеку, даже не надо ехать на автобусе. Просто переехать дорогу.
– А мороженое купим? – как обычно, спрашивает брат о своем любимом лакомстве, едва ввожу его кресло на зеленую аллею, где прогуливаются мамочки с колясками и влюбленные парочки.
– Конечно, Саш! Как же без мороженого? – надавливаю на его нос пальцем, как делала в детстве, говоря: «Бип!»
– А давай на обратном пути купим маме торт. Она такая грустная. Хочу ее порадовать.
– Почему бы и нет? – чуть не плача, поддерживаю предложение брата, который не мог не заметить, что мама в последнее время скатывается в депрессию.
Денег я собрала немало, но даже близко не рядом с той суммой, что нужна брату. Вот если бы… Почувствовав неладное, смотрю вперед и замираю.
Размашистые шаги Милохина я узнаю из тысячи. Сердце лупит во всю силу, от испуга даже коленки дрожат. Он идет прямо к нам, и кажется, что это не совпадение и не случайная встреча. Как он нас нашел? Зачем так подставляет перед братом?
– Привет, – говорит как ни в чем не бывало, достигнув нас.
– Привет, – здоровается Сашка, подозрительно осматривая мажора. – Это кто? – переводит свой взгляд на меня, считывая мою реакцию.
– Я друг и однокурсник твоей сестры, – неожиданно добродушно улыбается даня. – Увидел вас и решил подойти.
Брат что-то отвечает, Милохин снова улыбается, заводя непринужденный разговор. И вот, прежде чем я сама успеваю что-то понять, мы уже втроем направляемся в открытый кафетерий, расположенный в парке. Отказать или одернуть даню при брате не поворачивается язык, так что я молча позволяю ему взять за ручки кресло брата и отвезти его к столику, сажусь за него и утыкаюсь взглядом в принесенное мне меню.
– Можно мне мороженое? – робко спрашивает Сашка, видимо заметив, какие цены указаны в меню. Брат прекрасно понимает, что у нас нет денег и раскидываться ими, заказывая мороженое за восемьсот пятьдесят рублей, позволить себе мы не можем.
– Конечно можно, – отвечает Милохин, опережая меня. – Хоть двойную порцию.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не нахамить, но, видя, как сияет лицо Сашки, одергиваю себя.
– юля, что ты будешь? – заставляя вздрогнуть, спрашивает он, наверное впервые обращаясь ко мне по имени. Обычно-то я для него Губастая…
– Холодный кофе, – флегматично отвечаю я.
– А на десерт? – не отступает, сканируя меня своим взглядом-лазером.
– Ничего, спасибо, – решительно отказываюсь.
И так чувствую себя ужасно из-за того, что он вечно кормит меня. Мало того, что привозит мне почти каждое утро завтрак, когда успевает заехать за мной, так еще и обедами угощает. Кому расскажешь, не поверят, что парень готов платить за то, что возит девушку по ресторанам, так еще и личным водителем подрабатывает.
Вообще, всё, что происходит в моей жизни с появлением в ней Милохина, напоминает какую-то комедию ошибок. Я уволилась с работы и подрабатываю девушкой мажора.
– Ух ты! – выдергивает меня из мыслей восхищенный возглас брата. Оказывается, даня не только успел сделать заказ, но его еще и принесли, пока я витала в своих невеселых думах. – Вот это да-а-а, – продолжает восхищаться Сашка своим мороженым.
И на самом деле есть чем. То, что ему принесли, было просто мечтой сладкоежки, коим и являлся мой брат. Несколько видов шариков мороженого было украшено посыпкой, вафлями и разными сахарными фигурками. Меня мажор также не оставил без десерта, хоть я и отказалась от него. Мой любимый синнабон стоял передо мной, и я просто не смогла не улыбнуться. Что ни говори, но такие мелочи в Милохине просто не могли не трогать.
– Только ешь медленно, пожалуйста, помни, что не можешь заболеть, – прошу я.
– Ага, – беря вафлю и обмакивая ее в мороженое, кивает Сашка, тут же отправляя ее в рот.
– Ешь, – показывает взглядом мне на булку даня, и я начинаю потихоньку отщипывать от сдобы кусочки и есть, наслаждаясь нежным вкусом. Себе он взял лишь капучино, который медленно пил, внимательно наблюдая за мной, чем, как обычно, смущал. Этот взгляд голодного хищника пугал и волновал, но в последнем я не была готова признаться даже самой себе.
* * *
– Это твой парень? – спрашивает Сашка, когда мы поднимаемся в лифте. даня проводил нас до самого подъезда.
– Не совсем, – уклончиво отвечаю я, не зная, что еще сказать.
– Он хочет им быть? – продолжает допытываться брат.
– Всё-то ты хочешь знать! – постаралась я соскочить с темы, переводя всё в шутку. С одной стороны, можно было бы сказать, что он действительно пытается ухаживать за мной, ведь это решило бы многие проблемы, с другой, вдруг мама захочет с ним познакомиться? Не потащу же я мажора к себе! Да и ему что скажу…
– Я уже взрослый! – насупившись, бубнит Сашка.
– Конечно взрослый, Саш, разве я что-то говорю против этого? Просто мы сами еще с ним не решили, кто мы друг другу.
– Он вроде ничего, – пожав плечами и улыбнувшись, одобряет мажора брат, а я улыбаюсь.
Такой серьезный, прямо маленький мужчина.
– Давай только маме не будем пока про него рассказывать, – наклоняюсь к самому уху брата, прежде чем нажать на звонок квартиры, но проблема моей тайны отходит на второй план, когда на следующий день брата отвозят в больницу на скорой…
Ему стало плохо внезапно, ночью, спросонья мы даже не поняли, что случилось, я сориентировалась быстрее и вызвала скорую, на которой нас и привезли в детскую больницу.
Пока мама устраивала Сашку в палате, я беседовала с лечащим врачом, к которому пробилась не без труда. Сначала ждала утра, потом долго плутала по коридорам, спрашивала, где его найти, затем ждала, пока он проведет обход, и наконец зашла к нему в кабинет.
Дала ему карту брата, которую он изучал с задумчивым видом, смотря то на ворох пожелтевших потрепанных бумаг, вклеенных в нее разными врачами, то на меня.
Мне хотелось видеть сочувствие, но я видела только равнодушие усталого человека, для которого все пациенты одинаково равны и на одно лицо. Если только у них нет миллионов на счету, но такие этому обычному врачу городской больницы не попадаются.
– Вам же уже говорили, что операция решит большую часть ваших проблем?
– Да, мы ждем своей очереди, – произношу неуверенно, стараясь не расплакаться, перед глазами так и стоит бледное, испуганное лицо брата, проснувшегося от боли ночью.
– Ждать я вам не советую, раз приступы участились. Попробуйте продвинуть ребенка по очереди или найдите деньги на срочную операцию.
Он говорит всё то, что я и так знаю. Будут деньги – будет операция. Всё упирается в эти чертовы бумажки. Как назло, суровым напоминанием о том, кто может эти деньги дать, на телефоне всплывает сообщение от мажора с требованием спускаться вниз. Он уже ждет меня возле дома.
О парах я уже позабыла, как и о том, что даня должен за мной заехать, смахиваю сообщение и напрочь забываю про Милохина, пытаясь разузнать хотя бы что-то обнадеживающее о брате.
Не получив того, чего ждала, выхожу из кабинета и опускаюсь на пол, сползая по стене в узком холодном коридоре с белыми стенами. Отчаяние вытягивает из меня все силы, я даже плакать не могу, закостенела от боли.
Хочу лишь одного – чтобы брат поправился.
Наполняюсь решимостью, чтобы написать сообщение мажору, как вдруг передо мной оказывается он сам. Стоит прямо рядом со мной и смотрит сверху.
– Откуда ты тут? – выдыхаю ему в лицо, когда он подхватывает меня под локоть и поднимает, ставя на ноги.
– Не сиди на полу, застудишься, – отвечает, шаря глазами по моему лицу без единого грамма косметики.
Черт, я должна его соблазнять в таком виде?!
– даня, как ты меня нашел? – продолжаю допытываться, всё это очень странно, его тут быть не должно, он никак не мог узнать, где я нахожусь, никак не мог отыскать меня.
– Не нервничай, Губастая, у тебя в телефоне маячок, – берет из рук мой телефон и трясет им у меня перед глазами.
– Зачем ты это сделал?! Следил за мной? – выхватываю телефон и хочу уйти, но он не пускает. Руками заграждает путь, прижимая меня к стене.
– Это неважно. Я просто хотел знать, где ты. Для удобства.
– Любишь контролировать свои игрушки?! Это, вообще-то, вмешательство в личную жизнь!
– Зато теперь я здесь! Ты успокоишься или нет? – начинает злиться, командным голосом заставляя меня подчиниться. – Что с братом? Ты же из-за него тут?
– Ему стало плохо. Мама сейчас с ним в палате. А я говорила с врачом, нужна операция.
– Сегодня будут делать или когда?
– Зачем ты спрашиваешь? – злюсь, не хочу отвечать, не хочу, чтобы вмешивался, хотя это именно то, что мне нужно! Чтобы он спросил, а я ответила, назвав цену и услугу, которую ему окажу. Это же так просто, ну, Юлия, что ты ведешь себя как ломака? Но я всё тяну и тяну, не в силах сказать прямо, что мне надо, и заключить ту самую сделку, которой так боялась…
– Не надоело огрызаться? Я хочу помочь, – смягчает тон, и вместе с этим я, поникнув, прячу лицо в ладони.
Ну же, ну же, надо решаться… Встряхнувшись мысленно, убираю руки от лица и говорю прямо:
– Даня, ты же хотел меня. Заплати за операцию, и я дам тебе всё, что ты хочешь. Мне нужен миллион рублей.
Уж прямее некуда.
* * *
– Как это, даня? – в шоке спрашивает мама, когда я сообщаю ей о том, что Сашу переводят в другую больницу для предстоящей операции. – Нам же еще не одобрили квоту и…
– Друзья помогли, мам, – обрываю я ее. – Надо сделать всё быстро, ты поезжай за бумагами домой, а я тут разберусь, – нахожу я предлог, чтобы выпроводить ее из больницы, пока даня звонит куда надо и договаривается. Оказывается, помимо прочего, его отец – владелец огромной частной клиники, в которой нас без труда примут и прооперируют, стоит мажору попросить.
Милохин ничего не ответил на мое предложение, просто просканировал меня своим пронизывающим взглядом и отправил сообщить новость маме. Но сказать ей о том, что мой «парень» оплачивает нам операцию, я не могла. Мама ведь не дура, сразу поймет, что что-то не так.
Вхожу в палату, где брат под воздействием обезболивающих чувствует себя терпимее, и успокаиваю его тем, что всё будет хорошо и скоро все его мучения закончатся.
– Я боюсь, юль, – тянет он, когда я говорю ему про операцию.
– Чего это, глупый? Ты просто заснешь и проснешься здоровым, – убираю я волосы с его лба. – Конечно, тебе предстоит физиотерапия, но ты сможешь сначала встать на ноги, а потом и ходить. Вот увидишь, Сашка, жизнь полностью изменится…
– А откуда деньги? – не по-детски серьезно спрашивает он.
– Мои друзья помогли, – рассказываю я ту же байку, что и маме. – Позвонили знакомому, когда узнали, что ты в больнице, и он всё организовал.
– Правда?
– Ага, – уверенно киваю я. – А теперь отдыхай, скоро мы поедем в частную клинику, мама поехала за оставшимися дома файлами.
* * *
– Ты можешь сделать так, чтобы мама думала, что мы прошли по квоте? – прошу я даню, когда позже он садится рядом со мной на скамью в коридоре.
– Я уже позаботился об этом, – говорит Милохин.
Его холодность удивляет, учитывая то, что он получил, что хотел. Где радость и чувство одержанной победы?
– Спасибо, – благодарю его, не зная, что еще сказать. Мне самой не верится в то, что я предложила ему секс за деньги он согласился. Кто платит миллион за ночь с девушкой? Хотя вопрос не в одной ночи, конечно, я ведь продала себя в бессрочное рабство.
Теперь только даня решает, когда я стану свободной.
Но всё же странно, что он готов платить девушке за внимание. За ним ведь чуть ли не весь универ бегает! Красавец, спортсмен, еще и богат, естественно, всё это не оставляет равнодушным женскую половину нашего учебного заведения.
– Я попросил отца повлиять на скорость диагностики и провести операцию как можно быстрее. У него в клинике лучшие специалисты, так что можешь не волноваться, – всё тем же бесстрастным тоном продолжает он, вызывая во мне волну облегчения.
– Отцу? – не сразу догоняю я. – Что ты ему сказал?
– Что моему другу требуется помощь, – коротко отвечает он.
– И он не против, что ты готов выложить такую сумму на помощь другу, которого он даже не знает? – удивляюсь я.
– Мой отец всегда выполняет мои просьбы.
– А мама? – невольно вырывается у меня. Я почему-то никогда не задумывалась о его жизни вне стен универа.
– Ее нет, – внезапно становясь жестким, отрезает он.
– Мне очень жаль…
– Закрыли тему, – чеканит он. – Пошли завтракать, тебя всё равно не пустят на скорой. Поедим и отправимся следом, – встает он и тянет меня за руку.
– Но…
– Никаких но, Губастая, начинай слушаться и исполнять свою часть уговора.