Юлия Шилова "Обманутые надежды,или чего не прощает любовь".

Глава 25

– Откуда ты здесь?
– Я пришла, чтобы тебя спасти. Тебе плохо?
– Когда я вижу тебя, мне всегда хорошо. После этих слов я не удержалась и, упав Жану на грудь, стала громко рыдать.
– Жан, может, нас кто-то проклял? Но почему всё совсем не так? Всё не так, как я хотела! Почему?
– Не плачь. – Он вытирал мои слёзы и пытался успокоить.
А я... Я не чувствовала силы в его руках. Они были слабыми, как тоненькие ниточки, которые могли лопнуть в любой момент. Его знобило. Он вздрагивал и стонал.
– Жан, ну почему всё так? Жан, почему? Это наказание за любовь. Ведь я ворую чужую любовь. Я ворую тебя у твоей семьи. Господи, а я и подумать не могла, что за это наказывают...
– Я сейчас сама разревусь, – послышался за моей спиной жалостливый голос Валентины. – Тома, прекрати говорить подобные вещи, а то мы сейчас тут все рыдать начнём.
Валя бросилась мне на помощь, и мы вдвоём принялись поднимать обессилевшего Жана.
– Дед, а ты что стоишь, как истукан?! А ну-ка подставляй сюда своё худое плечо! – скомандовала Валентина. – Довёл человека до изнеможения! Странно, как он ещё жив остался, а не задохнулся от этой вонищи.
– Да я ничего плохого ему не делал. – Дед попытался взять Жана за руку, но тот отстранился и еле слышно сказал:
– У него ружьё. Он всегда спускается сюда с ружьём и требует деньги на коттедж какой-то Матрёне.
– Да нет у меня никакого ружья, – стал оправдываться растерявшийся дед. – Я же с миром пришёл, чтобы тебя на свободу выпустить. Ты уж извини, что так получилось. Если бы я знал, что за французов никто выкуп не дает, я бы с тобой даже не связывался.
– Он без ружья. – Убедив Жана в том, что он в безопасности, мы снова попытались выволочь его наверх.
С трудом вытащив из подвала, мы тут же положили его на диван и принялись отпаивать дедовой самогонкой. Жан плевался, но героически пил, неоднократно спрашивая нас о том, что это за отвратительный напиток ему вливаем.
– Это самогонка. Она в чувства приводит, – объясняла я Жану и обрабатывала зелёнкой его ссадины.
– Тебе больно?
– Да, – кивал головой уже изрядно опьяневший Жан. – Как ты меня нашла?
– Это не я тебя нашла, а моя соседка. Валентина. Я бы тебя сама ни в жизнь не нашла. Если бы я только знала, что ты здесь, давно сюда приехала бы.
Подойдя к Валентине, я положила руку ей на плечо и посмотрела с благодарностью:
– Спасибо, Валя. Спасибо за то, что Жан остался жив.
– Да ладно. – Валентина переминалась с ноги на ногу. – Я же тебе пообещала его найти. Вот и нашла. Самое главное, что он остался жив, а то могли бы не успеть. Он у тебя весь обессиленный, избитый, ничего не ел и даже от воды отказывался. Дед сказал, что он в знак протеста объявил голодовку. Ещё пару дней, и старик бы в него стрельнул, на повозку погрузил и отвёз подальше.
– Валя, да хватит уже об этом! – влез в разговор дед. – Зачем ты на меня клевещешь?
– Да ты же нам сам про это рассказывал. Говорил или не говорил?
– Ну, говорил, – виновато кивнул головой дед. – Но ведь я же сразу сказал, что это всего лишь мысль. Такая шальная мысль промелькнула у меня в голове, и всё. А потом её и не стало.
– Ой, Матвей, у такого, как ты, она ещё десять раз промелькнуть могла.
– Да это всё из-за любви, будь она неладна, – отмахнулся дед.
– Ты мне про свою любовь не рассказывай! У тебя полная деревня одиноких баб, и любая будет тебе рада без всякого списка продуктов и коттеджа. Но ты на свою деревню начхал и в соседнюю пошёл. Тебе что, здешних бабок мало?
– Да не за ними, а всего за одной. Сердцу не прикажешь. Я же всю жизнь бабок просто топтал, а в эту по уши втрескался. Вот ведь как в жизни бывает. Нежданно-негаданно. Любовь приходит именно тогда, когда ты ее уже совсем не ждёшь.
– И выбрал же себе какую-то ненормальную Матрёну, из-за которой ты разум потерял и людей похищать начал!
Видимо, сама фраза о том, что дед начал похищать людей, ему не понравилась, и он укоризненно покачал головой.
– Ещё скажи, что я не так сказала? – встала в воинственную позу Валентина.
– Я людей не похищал. Это казанцы людей похищают, а я подобным не занимаюсь. Я просто взял уже похищенного француза и из одного дома перевёл в другой. Из комнаты в подвал.
– Только и всего. А ну-ка налей нам с Томой по рюмке своей ядрёной самогонки!
– Это я мигом. – Дед разлил самогонку по рюмкам, протянул одну из них мне, другую Валентине, а третью взял сам. Окинув доброжелательным взглядом француза, он улыбнулся ему и торжественно произнёс:
– За здоровьице. Не болей и передавай привет своему Парижу. Нам с Матрёной, конечно, там уже никогда не побывать, так как у нас ни средств, ни желания нет.
– А почему у тебя, дед, нет желания? – поинтересовалась я, держа в руках полную рюмку. – Что, никогда не мечтал побывать в Париже?
– Фильм есть такой «Увидеть Париж и умереть». Меня это название очень сильно пугает, – тут же объяснил повеселевший Матвей. – А нам с Матрёной ещё пожить хочется. Название у фильма не зря придумали. Это же какой-нибудь умный человек написал. Так что после Парижа и умереть можно. Я, когда про этот город слышу, сразу этот фильм вспоминаю. Ну и пусть я не был в Париже, зато я настоящего француза видел.
– Ты его не просто видел, ты его в подвале держал, – поправила его Валентина.
– Я же и говорю, что я настоящего француза очень близко видел, – выкрутился дедок. – Я сегодня утром к Матрёне ездил, сказал, что скоро у меня будет новый коттедж, что мне его мой хороший друг француз купит, так она надо мной посмеялась. Сказала, что моё нынешнее состояние не что иное, как старческий маразм. Эх, чёрт с ним, с этим коттеджем. И всё-таки не завидую я этим французам.
– Вот и правильно, – рассмеялась Валентина, – французы пусть в своём Париже живут, а ты в своём огороде копайся, капусту выращивай и звёзд с неба не хватай.
– А я и не хватаю. Наши бабы нас больше любят. У нас душа нараспашку. За мужика всё отдадут, а их бабы шибко не раскошелятся.
– Ещё неизвестно, отдала бы Матрёна за тебя что или нет, – заметила Валентина.
– Может, и отдала. Кто её знает? Да только у неё нет ничего.
Выпив рюмку, я подошла к Валентине и поторопила её:
– У тебя на даче мы оставили машину. Вдруг кто приедет. Тебя искать начнёт.
– Никто не приедет.
– Мало ли. Думаю, что твоя дача – это не самое надёжное место, где можно укрыться.
– Конечно, поехали.
Мы с Валей подошли к Жану и помогли ему сесть. Пьяный Жан облокотился на спинку дивана и хрюкнул.
– Ой, да он никакой, – заметила Валентина. – Говорят, французы от запаха спиртного пьянеют, а мы его самогонкой накачали.
– Он слабый, вот и опьянел быстро.
– Они такие же, как мы, и выпивают нормально.
– Да пила я с французами. Я же тебе говорила, что я в Москве с туристической группой из Франции в одной гостинице жила. Слабые они. И в постели слабые. Или мне просто такой попался. Повошкался, повошкался, затем как закричит и упал лапы кверху. Я перепугалась, думала, может, ему плохо. А оказалось, что ему очень даже хорошо. Это у него оргазм наступил. А с чего он наступил, я так и не поняла. Я ведь даже ничего почувствовать не успела. Посмотрела на его крючок и тяжело вздохнула. Карандаш и тот толще. Да он ещё и с обручальным кольцом был. Ты только представь, он же чей-то муж. Я еще тогда подумала, что живу одна, и не надо никого. Если мне сильно приспичит, то я себе хорошего мужика найду и не разочаруюсь. А так каждую ночь такой французский карандаш рядом без толку лежать будет. Что хорошего-то? Лапы поднимет и кричит, как будто он у него надломился. Так его ещё обстирывать надо, кормить, с работы встречать и слушать то, что у него произошло за день. Получается, вроде с мужиком живёшь, а мужика и не чувствуешь. Этот-то хоть не такой?
Валентина кивнула в сторону Жана, чем вогнала меня в краску.
– Валя! Как тебе не стыдно!
– Да я уже сто лет Валя. А почему мне должно быть стыдно? Мы все взрослые люди. Я просто хотела узнать, у всех французов с карандаш или встречается поприличнее.
– Я не отвечаю на подобные вопросы, потому что это слишком интимно.
– Да ладно тебе. В наше время вообще интимных вещей не бывает. Сейчас по телевизору только про это и говорят, а все газеты сексуальными письмами и голыми девицами напичканы.
– У Жана всё в порядке, – произнесла я ледяным голосом и покраснела ещё больше.
– Ну и слава богу. Значит, мне просто не повезло, – успокоилась Валентина и перевела разговор на другую тему: – Куда мы сейчас твоего француза повезём?
– В отель.
– В таком виде?
– Какая разница в каком. Его нужно срочно, первым же самолётом, отправить в Москву, а там пусть летит в Париж.
– Он же у тебя самолётов боится!
– Мне кажется, что после всего, что он пережил, он уже вряд ли будет вообще чего-либо бояться.
– Ты права. В таком состоянии его можно смело сажать на что угодно. Ты побудь пока здесь, а я машину сюда подгоню. Я её специально на своей даче бросила и не стала к деду на ней подъезжать. Думаю, увидит машину да дёру даст. Где мы его искать будем? А так мы его на огороде застали. Тома, я сейчас приеду.
Валентина приобняла меня и направилась к выходу. Я бросилась следом за ней:
– Я хотела сказать, что доверяю тебе.
– Спасибо. Я через пять минут буду. Валя пошла к своей даче, а я села рядом с Жаном и стала гладить его по грязным, спутанным волосам.
– Жан, сейчас приедем в отель. Я тебя помою, приведу в порядок, ты немного отдохнёшь и поедешь в Москву. Тебе нужно уезжать в Париж. Ты хочешь домой?
– Да, – кивнул головой Жан и произнёс пьяным голосом: – Франсуаза волнуется.
Мне показалось, что мне вонзили стрелу в самое сердце, но я не показала свою боль Жану.
– Твою жену зовут Франсуаза?
– Да.
– Красивое имя. Я ей звонила, она не сказала, как её зовут.
– А зачем ты ей звонила? – Несмотря на подвыпившее состояние, в котором пребывал Жан, я сразу поняла, что ему не понравилось произнесённое мной. Более того, он разозлился настолько, что я с трудом смогла удержать его на диване.
– Не волнуйся. Я не сказала ей, кто я такая. Я представилась как твоя коллега по работе из Казани. Я же не знала, где ты и что с тобой. Я места себе не находила. Я очень переживала. Мне нужно было узнать, нет ли тебя дома. Я позвонила от безысходности, поверь. Но я ни в коем случае тебе не навредила. Твоя жена ничего не заподозрила.
– Что сказала тебе Франсуаза?
– Она сказала, что она тебя ждёт и верит во все хорошее.
– Я знал, что она так скажет. – Жан не скрывал, что доволен моим ответом, и широко улыбнулся.
Я специально не сказала Жану о том, что в тот момент, когда я звонила его жене, у неё играла музыка и были слышны мужские голоса. Мне не хотелось причинять любимому человеку лишние страдания. А что касается той душевной боли, которую в данный момент испытывала я сама, то я к ней уже давно привыкла.
– Тома, можно тебя на минутку? Я повернула голову и посмотрела на стоящего рядом с собой деда.
– Что ещё?
– Тома, ты за меня, пожалуйста, замолви словечко перед Валей. Пусть она всё, что произошло, в тайне держит. Я понимаю, что я плохо поступил, и вину свою не отрицаю, а очень раскаиваюсь. Я уже сам тысячу раз пожалел о том, что сделал. Не нужно ребятам Влада ничего рассказывать. Они же за это дело меня прямо в этих грядках закопают. А мне пожить хочется. Урожай собрать. К Матрёне побегать и её немного потискать. Я всем, чем хочешь, поклянусь, что больше никогда в жизни чужого не возьму. Ни кастрюли, ни бутылки чужой и ни француза. Пусть они там хоть чёрта лысого привозят, я к нему даже не притронусь. Буду честно свою работу выполнять и лишнего не спрашивать. Да и все эти иностранцы один сплошной порожняк.
– Дед, где ты таких слов набрался?
– Я в город иногда езжу. С людьми общаюсь.
– С какими же это ты людьми общаешься?
– С разными, – ответил дед. – А иностранцы и в самом деле сплошной порожняк. За них никто не даёт и копейки. От них одни неприятности, да и только.
– Да ты на эти неприятности сам нарываешься.
– Тома, я тебе клянусь. К чужому никогда не притронусь. Мне чужого и даром не нужно. Ты попробуешь это Вале внушить?
– Да невыгодно Валентине тебя закладывать. Поверим тебе на слово. Только и ты смотри, сам никому не рассказывай, что ты Жана к себе перетащил, а затем мы приехали и его у тебя забрали.
– Я могила, – сразу заверил меня Матвей. – Я вам с Валей всю жизнь благодарен буду. Можете приходить ко мне, когда вам вздумается, и пить самогонки сколько хотите. Можете картошки у меня на зиму взять. Я вам накопаю сколько надо. Капусты, перца. Что увидите на моём огороде, то ваше. Всё берите. Мой огород теперь ваш огород.
– Да прекрати ты. – Я посмотрела на часы и забеспокоилась: – Что-то Валентины нет так долго. Не нравится мне всё это.
– Может, двигатель не заводится? – сразу выдвинул свою гипотезу дед.
– Да всё нормально было с двигателем.
– Может, аккумулятор сел?
– Лето на дворе. Как он может сесть?
– Всякое бывает. Давай я схожу посмотрю? – Услужливый Матвей горел желанием оказать мне хоть какую помощь.
– Нет уж. Я сама схожу, – задумчиво произнесла я и посмотрела на задремавшего Жана.
– Это его самогонка повалила, – объяснил мне Матвей.
– Вот и хорошо. Пусть поспит в нормальных условиях. Он столько всего натерпелся. Я пойду посмотрю, почему Валя не едет. Оставляю Жана здесь. Смотри, не сделай ничего лишнего.
– Да я вообще буду сидеть без движений, положив руки на колени, – заверил меня Матвей.
– Смотри мне, – на всякий случай пригрозила я ему пальцем. – Я скоро приду.
Встав с дивана, я дошла уже почти до самого выхода, затем остановилась и позвала деда.
– Тома, а хочешь я сам схожу? – ещё раз предложил мне он.
– Нет. Я хотела, чтобы ты дал мне своё ружьё.
– Зачем?
– На всякий случай. Не нравится мне, что Валентины так долго нет. Да не смотри ты на меня так. Не буду я никого убивать! Твое ружьё мне всего лишь для страховки нужно.
– Ну если только для страховки. Дед протянул мне ружьё и заботливо меня перекрестил. Я бросила взгляд в комнату, где лежал Жан, и, скрывая слёзы, произнесла:
– Дед, слушай меня внимательно. Если я не вернусь...– Как это? – на полуслове перебил меня дед.
– Я же попросила слушать меня внимательно.
Если я не вернусь, то ты должен мне поклясться, что француза в Париж отправишь. Слышишь, в Париж?!
– В сам Париж?!
– Да, в сам Париж! Не в подвал, а в Париж!
Понял?!
– Да не кричи ты так. Всё я понял.
– Ты, случайно, ничего не перепутаешь?
– Да не перепутаю я. Не перепутаю.
– Если через полчаса меня не будет, то ты на всякий случай любым способом вывези Жана из своего дома. Ты же сказал, что у тебя повозка есть.
– Есть.
– Вот и замечательно. Положишь Жана в повозку, накроешь его сеном и отвезёшь Матрёне. Здесь ему находиться опасно. А от Матрёны позвонишь по этому телефону.
Я достала визитку Марата и протянула её деду.
– Что это?
– Визитка.
– Адресная карточка?
– Что-то типа того. Тут основные координаты человека прописаны.
– Я видел где-то такую, только не могу вспомнить.
– Точно такую ты не мог видеть. Они все разные.
– Точно. Там и цвет другой был.
– Это директор охранного агентства. Его зовут Марат. Скажи, что у меня к нему единственная, последняя просьба. Отправить Жана в Париж.
– Что значит последняя? Ты что, умирать собралась?
– Не спрашивай меня ни о чём, а лучше внимательно слушай.
– Да я и так тебя внимательно слушаю.
– Так вот, позвонишь Марату и скажешь ему о том, что он должен отправить Жана во Францию.
– Это я уже понял.
– Пусть сначала отвезёт его в отель. Поможет собрать ему вещи, приведёт его в порядок и отвезёт в аэропорт на любой московский рейс. Ты всё понял? Ты меня не подведёшь?
– Нет, – замотал головой дед. – А ты вернёшься?
– Вернусь, – немного неуверенно произнесла я.
– Так, может, ты прямо сейчас сама этому директору охранного агентства позвонишь и всё расскажешь?
– Я ему сама звонить не хочу. Я с его женой повздорила, а он оказался обычным бабником.
– Да мы все бабники. И этот Марат тоже женат?
– Женат, – неохотно ответила я.
– Что ж у тебя все мужики-то женатые? Прямо напасть какая-то.
– Не знаю. Холостые почему-то не попадаются.
– Я холостой, – сразу воспрянул дед. – Ты не смотри, что я такой старый. Это я с виду старый, в постели любую загоняю пуще молодого жеребца.
Я рассмеялась и повесила ружьё на плечо.
– Дед, а ты юморист.
– Да я серьёзно тебе говорю. Будет желание, приезжай, попробуй. Вдруг понравлюсь.
– Шёл бы ты... к своей Матрёне!
– Матрёну я свою и в самом деле люблю, но сердце моё большое. Там места всем хватит.
– А я думала, ты однолюб.
– Это зависит от ситуации. Когда надо, я однолюб, а когда не надо, то я многолюб. Вот так.
– Ладно, дед, шутки в сторону. Я пошла. Ты всё понял?
– Понял. Только я думаю, что у Вальки что-то с машиной случилось. Не может она её завести, и всё тут.
– Я тоже на это надеюсь.
Дойдя до дачи Валентины, я не заметила ничего подозрительного. Ни одной живой души. У приоткрытых ворот всё так же стояла машина, но самой Валентины нигде не было видно.
– Валя! – громко позвала я её и посмотрела на открытую дверь дома. – Валентина, ты здесь?!
Мне никто не ответил, я приготовила ружьё и стала осторожно подниматься по ступенькам в дом.
– Валя, чёрт бы тебя побрал! Ты где?! Ты едешь, или я сейчас без тебя уеду?!
Зайдя в дом, с которым были связаны не самые лучшие воспоминания, я сразу бросила взгляд в открытую комнату, но то, что я там увидела, заставило меня закричать так громко и жутко, что я и сама не знаю, как не оглохла от собственного крика.