Долина Инферин-2. Жар солнца

Эпизод 4. Под конвоем. Часть 1

Москва – Кения, конец апреля 2017 года

Михаил прибыл на такси в девять утра, дабы успеть к дневному рейсу. Погода была пасмурная, накрапывал дождь. Бодрый, хорошо выспавшийся Михаил вышел из служебной машины и прошел по тропинке к дому Алексея Пешехонова.
– А, это вы, – сказала Катя, открывая дверь и впуская его внутрь, – а я так надеялась, что вы не придете.
– И вам доброго утра, Екатерина Васильевна, – широко улыбнулся Михаил, входя и осматриваясь.
Девушка оглядела его неприязненным взглядом. Он как всегда был одет с иголочки и надушен хорошими духами. «Педант», – фыркнула она.
– Отчего же у вас такое плохое настроение? – спросил он, мягко улыбаясь ей. – Дождь в дорогу – к счастью.
– Да вот, собираюсь в путешествие в ненавистную страну, да еще не в очень приятной компании, – подначила она его. Настроение с утра и вправду было капризное и ворчливое.
– Зато мне-то как повезло! По долгу службы еду неизвестно куда, да еще и с вами, – отбил он подачу.
Катрина снова фыркнула, как возмущенная кошка. Не хватало ей только его издевок. Видимо, такому их учат прямо в… где там учился этот юморист? Она подхватила пальто. Михаил взял ее чемодан и пошел к машине. Катя закрыла дверь, прошла по дорожке и напоследок оглянулась в сторону дома, где когда-то, хоть и недолго, жили Вадим и Эмилия. Постояв так, словно прощаясь, она поспешила к автомобилю.
Дорога в аэропорт заняла у них долгие три часа, за которые Поливаева просто извелась. Михаил сидел на переднем сиденье и игнорировал ее, переговариваясь только с водителем. Похоже, мужчины были давно знакомы. Катрина устала слушать про внуков этого пожилого человека, о которых тот рассказывал весь путь. Миша, напротив, с удовольствием расспрашивал его и посмеивался.
Уже в аэропорту они быстро прошли таможню, а потом Михаил усадил ее на стуле в зале ожидания и попросил никуда не уходить. Что ж, усмехнулась Катя, и супер-героям может иногда приспичить. Михаил вернулся довольно быстро и с пакетом из Дьюти-фри. Вскоре объявили посадку, и спустя полчаса они уже рассекали небо над Москвой. Место рядом с ними пустовало. При взлете Катрина неосознанно вцепилась пальцами в подлокотники и зажмурилась. Полеты были не в топе ее любимых вещей, особенно полеты в Кению.
– Боишься летать? – спросил ее Михаил.
– Вовсе нет, – огрызнулась побледневшая Катя. – Может, я так медитирую, откуда вам знать?
Миша коротко усмехнулся.
– Интересный способ. Надо попробовать.
– Хватит издеваться, – недовольно буркнула девушка с закрытыми глазами.
– И не думал, – пожал плечами Михаил. – Это тебе кажется.
– Кажется мне только то, что я не давала разрешения на фамильярное общение со мной. – Поливаева не выдержала, открыла глаза и повернулась в его сторону. – Раз уж судьба-злодейка забросила меня на этот рейс вместе с вами, будьте добры, держите дистанцию и соблюдайте политес.
На такую гневную тираду Миша только развел руками. Катрина снова откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
Когда начали разносить напитки, Михаил взял два стаканчика и один предложил девушке. Та уже успела проголодаться и сидела в ожидании своей порции томатного сока. Но брать еду из рук врага считала кощунственным, поэтому чересчур резко выхватила у него напиток, разлив половину на себя. Она возмущенно воскликнула и гневно посмотрела на Новинского, будто он был во всем виноват. Миша взял салфетки и, покачивая головой, начал вытирать разлитый сок с ее кресла. Протянул ей одну, чтобы она привела себя в порядок.
– Не дергались бы вы, Екатерина Васильевна, и все у нас с вами было бы хорошо.
Катрина замолчала, яростно вытирая свою безнадежно испорченную блузку.
– Екатерина Васильевна, а давайте выпьем? – спросил вдруг Миша заговорщическим тоном.
– Что?! – Катя так удивилась, что даже забыла свою злость на него. Тот вместо ответа достал из-под сидения тот самый пакет с символикой Дьюти-фри и, оглянувшись на стюардесс, откупорил бутылку виски.
– Вы с ума сошли? – спросила Катрина. – Вы же при исполнении?
– А, – отмахнулся тот, разливая напиток по стаканчикам и вновь протягивая один девушке. – Можно сказать, я в отпуске.
– Это каким же фанатом своей работы надо быть, чтобы даже в отпуск ехать в страну, по которой ведете расследование? – Катя скрестила руки на груди и даже не подумала принять у него напиток. – Я не буду с вами пить. Человек, угрожавший моей семье и другу, сродни инквизиции для меня. Да вы мне, признаться честно, просто отвратительны.
Михаил внимательно взглянул на нее – она явно была довольна своим ответом. Он поставил ее стаканчик на свой столик. Ему было неприятно слышать от нее такие слова. Впрочем, то, что она сказала, действительно было правдой.
– А мне, признаться честно, действительно удивительно, что вы сохнете по человеку, который любит другую.
Катрину словно обухом ударили по голове. Она открывала рот, подбирая слова, наиболее точно описывающие этого низкого, мерзкого, ужасного человека. А потом подумала… и решила, что он прав.
– Давайте сюда ваш виски, – процедила она. Миша протянул ей стакан. Катя схватила его и залпом ополовинила.
– Эй, эй, полегче, – засмеялся Новинский. – У меня, конечно, еще целая бутылка. Но это крепкий напиток. Не хотелось бы, чтобы вы показали себя с неблаговидной стороны на территории чужого государства.
Катя не слушала его – она допила спиртное и протянула руку за следующей порцией. Выпив этот стаканчик, а потом еще один, она почувствовала, как от горла по телу разливается приятное тепло. В голове зашумело, а язык, как водится в этих случаях, развязался.
– Знаете, а ведь вы правы, – сказала Катрина. Ее язык уже слегка заплетался. Довольный Михаил взглянул на нее, по опыту он знал, что сейчас начнутся чистосердечные признания. И вроде выпила-то она не много, но на голодный желудок, без закуски, да еще и почти залпом – и никакого допроса не нужно. Глаза девушки загорелись, щеки разрумянились, сейчас и глядеть на нее было гораздо приятнее.
– Хоть мне и противно это признавать, но вы и впрямь были правы, – повторила Катрина. – Чуть только я нужна была Пешехонову, как – ооо! – Катя тут же рядом! Утешает, усмиряет, бутылку отбирает, крокодильи слезы по Эмилии вытирает! А стоило лишь только замаячить ей на горизонте, как тут же смылся. Он даже не посмел сказать мне это прямо в глаза! Знаете, он написал мне записку! Записку! – девушка пьяно расхохоталась, так, что на них начали оборачиваться с передних кресел.
– Ч-ш-ш, тише.
Миша со смешком пригнул ее голову вниз, чтобы стюардессы не обратили на нее внимания. Катрина прилегла на его плечо и, почувствовав удобную опору, продолжила делиться сокровенным:
– Он поблагодарил за прекрасные полтора года моей жизни, что я положила на алтарь Его Величества, и написал, что я ему друг! Я-то думала… а оказалось… друг! – Она доверительно посмотрела ему в глаза, ища в них понимание. Миша послушно изобразил негодование. – С друзьями же не спят? – неуверенно выстроила она логическую цепочку. – Нет?
– Нет, – заверил ее майор, а сам пытался вспомнить, не было ли и в его жизни похожего случая.
– А я о чем? Ну, сейчас-то он поскачет в объятия своей милой Эмилии, впрочем, изначально он вроде как был ее парнем, но до этого я один раз переспала с ним. Ну и что уж греха таить, один раз после. Представляете?
– Не устаю удивляться сложной и неординарной натуре Алексея Пешехонова, – серьезно поддакнул Новинский.
Катрина удовлетворенно вздохнула.
– Что-то еду задерживают. Давайте пока еще выпьем?
– Э, нет, Екатерина Васильевна, вам уже хватит, я думаю.
Их покормили, а потом Михаил отлучился в туалет. Глаза его полезли на лоб, когда он вернулся и увидел, что Катя налила себе полный стакан из спрятанной под сидением бутылки и с удовольствием допивает его. Он подскочил к ней и вырвал из ее рук уже пустой стакан, кляня себя за безрассудность. Мягко говоря, захмелевшая девушка начала сопротивляться, вновь привлекая внимание недовольных соседей.
– Что вы делаете? – возмущалась она. – Сами предложили, а теперь отбираете.
Михаил, конечно же, не думал, что это все так обернется. Он всего лишь хотел, чтобы она сняла стресс и немного расслабилась. Возможно, слегка разговорилась. Действительность превзошла все его ожидания. Остаток пути до транзитной точки Катрина рассказывала ему о своих бывших, поплакала о Романе, а в конце и вовсе выдала:
– Да что я с вами тут откровенничаю! Вы все равно не сможете ничего понять, чурбан бесчувственный!
Стюардессы раздраженно косились на дебоширку, но Михаил упросил их не принимать меры. «Давненько я не таскал пьяных женщин», – подумал майор, аккуратно выводя шатающуюся спутницу из самолета и придерживая ее за талию. К паспортному контролю они подошли самые последние, потому что Кате вдруг стало все интересно: и стюард с возможно накладными усами, и узкие коридоры, по которым они шли, и любопытные рекламные плакаты. В очереди их парочку встретили смешками и сочувственными взглядами. Многие уже слышали об обильно принявшей на грудь пассажирке. Мужчины понимающими взглядами смотрели на Михаила, и даже пропускали вперед, так что контроль они прошли достаточно быстро. Майор уже прикидывал, как ему воспользоваться служебным положением в случае, если Поливаеву задержат на границе. Но, к счастью, все обошлось.
– Э, как вас накрыло, Катя, – посетовал Михаил, когда они вышли в транзитный зал. Он навсегда зарекся поить женщин в самолете. Пресловутое орудие «упийства», как назвала свое состояние девушка, он оставил под сидением в самолете. Майор уже хотел вести девушку на регистрацию, как та вдруг зажала рот рукой и с бешеными глазами начала метаться по залу. Он начал метаться вместе с ней, выискивая дамскую комнату. Катя скрылась за дверью и вышла только через двадцать минут, несчастная, побледневшая, но на вид даже чуток протрезвевшая. Михаил за это время уже успел обдумать массу вещей – начиная от того, что она сбежала через запасной выход, и заканчивая тем, что ей стало там плохо. В туалет заходила масса женщин, и он не осмеливался поднять шум, ворвавшись внутрь. Он стоял под дверью, словно верный пес и обрадовано выдохнул, когда она появилась в дверях. Катрина смущенно подошла к нему и коснулась своей шеи. Этот жест означал, что ей было неловко.
– Кажется, что-то не то съела в самолете, – пояснила она ему.
Михаил решительно не знал, что делать с этой особой. Каждое ее действие удивляло его. За двадцать минут, что он ждал ее, он успел подумать и раскаяться в том, что угрожал ей. Возможно, ему следовало напоить ее сразу там, в комнате дознавателей. Возможно, тогда бы и она…
Тут кто-то толкнул Катрину, и она начала падать. Михаил подхватил ее. Она дыхнула на него мятной жвачкой и произнесла:
– Знаете, Михаил-как-вас-там-не-помню-дальше, а вы даже ничего.
– Арсеньевич я, – он рывком поднял ее на ноги. – Михаил Арсеньевич.
– Приятно познакомиться, Михаил Арсеньевич.
Катю безбожно потянуло в сон, и она начала зевать. До посадки оставалось немного времени, он снова приобнял ее за талию, и они шаткой походкой побрели в сторону стоек регистрации.
В самолете, следующим рейсом до Джомо-Кеньятты, Катрина спала. Она не просыпалась даже когда приносили еду, только сонно хмурилась и мотала головой. На посадке она проснулась в дурном настроении, с раскалывающейся головой и другими последствиями похмелья. Увидев рядом улыбающегося Михаила, она передернулась, пробормотала: «Это всего лишь дурной сон» – и уснула до самой остановки самолета.
Майор мог с абсолютной точностью сказать, что этот перелет он запомнит на всю жизнь. В Найроби уже стемнело, и густые сумерки развеивал лишь свет от прожекторов, которые стояли на территории аэропорта. Михаил взял такси, и они быстро добрались до отеля, где остановился Пешехонов. Как ни хотелось бы теперь Михаилу отменить задание Кати, сделать он это не смог бы – ей придется шпионить за Алексеем. Но сначала нужно было привести ее в порядок и проследить, чтоб она не сбежала. Услужливый портье хотел предоставить им бонусом номер для молодоженов. Катрина, услышав это, громко возмутилась, а Михаил заверил, что двух номеров рядом будет вполне достаточно. Он понял, что расположение Поливаевой к нему закончилось, и теперь придется действовать по-другому. Но не поить же ее каждый день, в самом деле.
Девушка первой пошла к лифту, втайне надеясь, что ее надзиратель где-нибудь потеряется. Но ненавистный служака проводил ее до номера. Внутрь Катрина его не пустила, вызывающе встав в проходе.
– Приятных вам снов, – выдавила она из себя. Ей было стыдно, что она показала себя перед ним с такой стороны, да еще и выболтала свои личные тайны. Как теперь смотреть ему в глаза? Но майор вел себя так, будто ничего не случилось. Более того, он вновь стал похожим на себя – сосредоточенным на деле и таящим опасность.
– Мне стоит повесить на вас маячок или прослушку? – Михаил внимательно взглянул на нее. Ему вовсе не хотелось снова угрожать ей, но он пока не понимал, как правильно общаться с ней, чтобы она не воспринимала каждое его слово в штыки. Своим неукротимым нравом она и впрямь напоминала ему ураган, так что прозвище ей друзья дали верное.
– Еще чего не хватало! А в ванную тогда видеокамеру поставьте! – возмущенно предложила Катрина.
Миша, усмехнувшись, на мгновение задумался над ее предложением, но ответил следующее:
– Хорошо, надеюсь, вы будете благоразумны и не выйдете из номера до утра.
Она вместо ответа начала закрывать дверь, но тот не дал ей это сделать, подставив ногу в узкую щелку.
– Я серьезно, Екатерина Васильевна.
– Я прекрасно понимаю с первого раза, Михаил Арсеньевич. Может, вы уже уберете ногу? Или собираетесь спать под моей дверью, чтобы я не сбежала?
– Вам некуда бежать, я в соседнем номере, – послышались его слова, и ботинок исчез. Катя захлопнула дверь и устало привалилась к ней спиной. Ее дознаватель просто невыносим.
Она выжидала почти до полуночи. За это время успела помыться, переодеться и привести себя в порядок. Наконец, она решилась выглянуть за дверь, убедилась, что в коридоре пусто, и, стараясь не шуметь, подошла к лестнице. Ехать на лифте девушка не рискнула. В лобби горел приглушенный свет, за столиками сидело несколько людей, но никого похожего на Михаила, к ее облегчению, не наблюдалось. Она подошла к человеку на ресепшен и сделала умоляющее лицо. Катя просила подсказать ей, в каком номере остановился господин Алексей Пешехонов. Катрина сказала, что он ее муж, и она подозревает его в измене, но сначала хочет действительно убедиться в этом. Протягивая кенийцу двадцать долларов, девушка просила никому ничего не говорить, чтобы избежать скандала. Портье внимательно выслушал ее и полез в компьютер, даже и не подумав взять деньги.
Катрина искренне поблагодарила его и поднялась по все той же лестнице на третий этаж. Нашла номер Пешехонова, собралась с духом и постучала. Алексей уже спал, и лицо у него было крайне недовольное, когда он открыл дверь. При виде Кати он просто потерял дар речи, стоял и пялился на нее, вероятно, думая, что это сон.
– Катрина?! – хрипло произнес он. – Ты откуда здесь?
– Как и ты, в командировке, – сладко улыбнулась она, а потом опасливо оглянулась по сторонам и поторопила его: – Ну что стоишь, впусти меня уже!
Он отодвинулся. Катрина ворвалась в комнату и села на кровать. Алексей в смятении прошелся по номеру и остановился, глядя на девушку и совершенно не зная, что сказать. Если Катя нашла его в Кении, в Найроби, в этой гостинице, да и в собственном номере, значит, она обо всем уже знала. Тем не менее, он решил уточнить:
– Как ты здесь очутилась?
– Прилетела на самолете.
– Кать…
– Увидела в компьютере твою бронь на билеты и отель, – «призналась» она.
– Вот как, – удивился он и подумал, что в будущем надо быть осторожнее. Хотя ему казалось, что он удалил все файлы и почистил историю в браузере. Впрочем, мог что-то и забыть, не до шпионских игр ему было в тот момент.
– Расскажешь, зачем ты здесь?
Алексей понимал, что у него не было выхода. Да и потом, за эти полтора года Катрина стала ему родным человеком. Он и так винил себя в том, что пришлось оставить ее. Пешехонов рассказал девушке о том, что поддерживал связь с Брикманом, а тот следил за необычными явлениями. И сейчас, когда стали появляться прорехи в пространстве, и Курт своими глазами видел Долину, Алексей просто не смог не попытаться вновь попасть туда.
– Значит, те странные зимние всполохи в саванне вполне могли быть признаком магии Эми? – вспомнила Катрина. – Возможно, она исполняла свое предназначение… но тогда… – Она подняла на него испуганные глаза.
– Не стоит сразу думать о плохом, – успокоил ее Пешехонов.
– Почему же ты так рвешься туда, Лёш? Я надеялась, что у нас с тобой есть шанс, – вырвалось у нее.
– Катя, прошу, не начинай сейчас этот разговор…
Она так серьезно смотрела на него, что он вздохнул.
– Хочешь правду? Так вот она, правда. Мы с тобой могли бы всю жизнь прожить вместе, как друзья, просто из чувства уважения друг к другу. Но между нами нет никакой любви и страсти.
– Никакой страсти, значит? – горько усмехнулась Катрина.
– Катя, прости, но та наша ночь после возвращения была ошибкой. Мне правда очень жаль.
Она чуть не залепила ему пощечину. Как он мог такое сказать после того, как сам подбил ее на это?
Год назад Алексей приехал с очередного допроса злой и возбужденный, пышущий искрами во все стороны. Как раз в то же утро Катрина побывала на новой могиле Романа Искандерова и весь остаток дня проплакала, лежа на кровати в своей комнате. Когда слез не осталось, она упрямо поднялась и сказала себе, что отныне начинает новую жизнь. Нет, она вовсе не собиралась забывать Романа, просто понимала, что, разрывая сердце мыслями о погибшем женихе, его не вернуть. А раз она осталась жива в этой передряге, значит, ей суждено было жить. К тому же, возможно, судьба сама послала ей новый шанс в лице Пешехонова. По крайней мере, так она тогда думала.
Даже спустя столько времени ей было неловко от того, что она так просто поселилась у Пешехонова, обустроившись в одной из гостевых спален. Но Лёша был только рад компании. Дом действительно был огромным, а события, которые они вместе пережили, сблизили их. И в условиях, в которые их поставили органы власти, они предпочли держаться вместе.
Пешехонов с удовольствием смел ужин, приготовленный ею, и они пересели на диван к телевизору. Он разлил по стаканам виски и рассказал о допросе, не шибко лестно отзываясь о дознавателях. Потом разговор как обычно плавно перетек на Долину. Они вновь и вновь строили догадки, что происходит сейчас с их друзьями. Катрина предположила, что Тому очень повезло, что Эмилия осталась с ним, ведь в мире Инферин он был совершенно один. Алексей обронил что-то язвительное про Веста. Но она поняла – Лёша просто ревнует к Томми. Их бывший гид остался там с Эмилией навсегда, тогда как Алексей находился здесь, с Катриной.
Внутри Пешехонова шла борьба, и она видела это. Ему было очень плохо. Она обняла его, стараясь успокоить. Они были так близко друг от друга, что он, не подумав о последствиях, поцеловал ее. Ему просто вдруг захотелось разрушить все правила.
Она ответила на его поцелуй с такой же безумной страстью. Они словно старались наказать этот мир за все, что он с ними сделал, за все те несчастья, что им причинили. Потому что ему было больно. Потому что ей было плохо. Потому что она тоже потеряла любимого. Потому что у него была женщина, на которой он собирался жениться. Но всего этого их лишили. Им обоим сейчас хотелось отомстить миру, судьбе, людям.
– Лёша! Мы не должны! – вдруг осознала Катрина.
– Оставь совесть! – горячо шептал ей Алексей. – Мы никому ничем не обязаны.
И да! Это было неправильно! Но ему хотелось быть таким сейчас! Он был так в этом уверен, что Катрина поддалась его чарам. Она растворилась в его поцелуях, даже и не подозревая, что в этот самый момент он представляет другую женщину. И только где-то в глубине сознания у нее возникла мысль: «Эмилия любит его! Это подло!» Но тут же эту мысль сменила другая: «Она хотела, чтобы я была рядом с ним. И теперь я ближе некуда».