н е он г р а д

Сутицы Неонограда

Легенда гласит говорит несуществующему экскурсоводами, что градостроитель, великий архитектор, строил архитектору Неонграда на основе структуры северного сияния. Однажды, употребив по ноздрям, ноздри меня ни разу в жизни не подводили, я учуял в небоскребах це сияние, це блики, це цвета, что не живут, эти мертвые искусственные сияния настолько ярки, что люди блекнут, что мертвут в своем колорите.

Я в темноте своего пальто, в темноте своих волос, лишь глаза подвели зелеными фарами местного такси, флуросцентнего блеска, что присущ лишь дьяволу. Я видел дьявола, я не он, хоть видел его в отражении темной кровавой луже у клуба, где потерялся один человек. Точнее, он не терялся, его убили, он мертв. Я спокоен, но я у той толпы танцевального шкида видел как они шли по пяти стадиями. Снова и снова. Смирение - Торг. И так по кругу. И я, когда думал стать писателем, думал, что вся наша жизнь это марафон пяти стадий и больше ничего у нас нет. Какова метафора. Какова ложь.

Вместо балок наш архитектор использовал ложь. Построен наш город на лжи, и когда ты провинциальная девочка, а когда ты порожден двумя небоскребами, и вместо материнского лоно вышел через парадную, ничего тебя не удивляет.

В этом городе нельзя удивлятся. Запрокидывать голову, округлять глаза, пускать слюну, восклицать. Нельзя восклицать. Неоноградовый язый циничная цианистая свирель пропитая и усталая, старческая, фальшивая, как старый магнитофон, кряхтит и кряхает, хмычет, фыркает, фурычит, феклает, фрапает, дропает, битбоксит, ремиксит, хрипнет, хроет, хоронит. 

В этом городе нет травы, деревья слепляны из лампочек и гирлянд, есть пластмассовый газон и полиэстеровые камни. Наш город - наша ложь. Наш горд - наша фальшь. И мой фарш. Мой чистый флуросцентный порошковый фарш.