Наши воспоминания уже давно стёрты. Всё, что мы помним, — это фантазии. И лишь на фотографиях моменты запечатлены такими, какими они были на самом деле…
Я могу сказать тебе, помнишь ли ты тот момент, и ты, возможно, вспомнишь, потому что фантазия сработает в мою пользу. А возможно, этого не случится, и ты скажешь, что всё это мои выдумки. Но я всё еще чувствую твои губы на своих губах. Я всё еще помню, какими теплыми были твои шершавые, покрытые мозолями руки. Я всё еще помню, как ты прикасался ими к моей коже. И я всё еще могу сказать, что точно слышал, как билось твоё сердце. Твоё горячее дыхание… вспоминая его, я всё еще покрываюсь мурашками и мелко дрожу от наплывающего желания.
Скажи мне, разве всё это может быть фантазиями? А, может, я просто сошел с ума? Шизофрения своего рода, которая играется не с реальностью, а с воспоминаниями. С самым больным на свете. Ведь жить в выдуманной реальности гораздо приятней, чем страдать, вспоминая то, чего не было. Я бы хотел вообразить, что ты сейчас рядом. Поверить в это всем сердцем и действительно почувствовать, как ты касаешься моих губ. Но мои фантазии не материализуются, как в сказках. Мои фантазии не запечатлены на фотографиях.
Я вижу лишь старое, богом забытое видео. Ты стоишь рядом, держишь горящую свечу и улыбаешься. Твой взгляд направлен туда же, куда и мои. Наверное, это был единственный момент в моей жизни, когда мы оба шли в одном направлении. Но дальше наши пути разошлись.
Я вижу, как ты идешь по мосту, ловишь руками невидимые нити, чтобы не упасть. А я следую за тобой в надежде, что обернешься, улыбнешься мне и позовешь за собой. Но ты уходишь всё дальше и дальше… а потом… исчезаешь.
Фантазии. Кто их придумал и зачем? Мне кажется, что я убегаю от реальности и уже живу в них, воображая, что мы действительно были вместе. Но записи в дневнике говорят о том, что мы действительно были. Но что с нами стало? Я не помню. Помню лишь твой последний поцелуй в ночи, когда мы стояли на улице под фонарем. Ты сказал, что любишь меня, и я всем сердцем тебе поверил. Дальше пустота. В воспоминаниях нет продолжения. А, может, это не последний эпизод, и я просто спутал их порядок?
Другое воспоминание гораздо ярче. Мы пришли ко мне домой. Я закрытыми глазами кое-как открыл дверь, потому что терпеть больше не хотелось. Ты жадно целовал меня, кусал мои губы. И, стоило нам лишь ворваться в квартиру, как мы начали скидывать с себя одежду, бросая ее, куда попадется. Я всё еще помню, как громко хлопнула дверь, к которой ты резко меня прижал. Ты это помнишь? Мне кажется, что я снова чувствую ту боль на лопатках от удара, которая, смешиваясь с желанием, опьяняла меня, как горькое вино. Ты был таким ненасытным, царапал меня, сжимая кожу, кусал и оставлял засосы. А потом говорил, что они похожи на космос: такие же темные и прекрасные.
Я всё еще помню вкус твоих губ. Помню, как нежно ты целовал меня, пока вдалбливал меня в постель грубыми движениями. Ты же это помнишь? То, как я принимал тебя, как любил и дарил ласку в ответ. Я даже сейчас слышу твои стоны на последнем издыхании, когда ты был на пике удовольствия. Они эхом разносятся по комнате и, ударяясь о стены, возвращаются ко мне, сильно бьют по вискам и разрывают сердце.
Хён! Пожалуйста! Мне так больно! Я не знаю, где ты! Я не знаю, что с нами произошло! Я не помню половину того, что вычитал в дневнике! Пожалуйста! Объявись! Не заставляй меня больше страдать! Прошу тебя! Я хочу к тебе! Я скучаю! Ты нужен мне, как воздух! Я задыхаюсь без тебя и не хочу больше жить! Прошу тебя, хён! Пожалуйста!
В палате горела одинокая свеча. На кровати лежало дрожащее тело. Чонгук плакал навзрыд и не мог справиться со своей болью. Он задыхался, и его охватили судороги. Медсестра успела вовремя, пока он снова не потерял сознание, и сделала укол. Медленно растворяясь в размытой облаками фантазий картине, Чонгук успокоился и уснул, обронив что-то с руки. Медсестра наклонилась и подняла лежащую на полу черно-белую фотографию, на которой были запечатлены держащими свечи Чонгук и юноша, из-за которого первый оказался здесь. Девушка с грустью накрыла его одеялом, потому что она знала, куда пропал тот человек, по которому так страдал Чонгук. Она положила фотографию на столик и вышла из палаты.
Её смена закончилась, и она, одевшись, вышла из больницы. На улице гулял холодный весенний ветер. Ночь царила над улицами, подарив фонарям шанс снова сиять. Грустя от истории двух юношей, девушка решила пройтись до дома пешком, путь к которому лежал через мост. Тот самый мост, где пропал Юнги…
На мосту стояли цветы и горели свечи. На фотографии, обрамленной красной лентой, улыбался юноша. Сегодня ровно год с тех пор, как на этом мосту убили Юнги. Он пытался спасти своего парня от хулиганов, но попал под удары ножей.
У Чонгука шизофрения. Временами он погружается в воспоминания, словно в реальность, и попадает в неприятные ситуации. У него также в диагнозе прописана амнезия. Возможно, он никогда больше не вспомнит, что случилось тогда на этом мосту. Но даже если и вспомнит, пережить этого уже не сможет.
Юнги блуждал по мосту, наблюдая за девушками, что ставили свечи напротив его фотографии. Он невесомо касался пальцами нежных лепестков и вдыхал их сладкий аромат. Времени больше нет, нужно спешить. Со скоростью ветра он бежал к Чонгуку и, оказавшись в палате, сел рядом. На его лице сияла улыбка. Он гладил пушистые волосы Чонгука и тихо шептал:
— Хён рядом. Что бы ни было, хён всегда будет рядом. Пусть даже так, но он будет рядом. Потому что он любит тебя.
Он наклонился к мягкой щеке и невесомо коснулся ее губами, чтобы напомнить о своей любви в последний раз.
— Я больше не смогу появляться в твоих фантазиях. Не смогу переживать с тобой наше прошлое снова. Время настало. Мне пора уходить. Но я всегда буду рядом. Я буду в твоём сердце. Я буду в твоих воспоминаниях. Я буду улыбаться тебе с фотографий. Но я больше не буду вмешиваться в твою жизнь. Теперь наши пути точно расходятся. Прости, что при жизни не любил тебя достаточно сильно, как ты этого заслуживал. И прости, что я понял это слишком поздно. Но просто знай, что я всегда любил тебя.
Юнги нежно прильнул к губам, закрыв глаза, и свет луны, освещавший его силуэт, поглотил его душу. Чонгук проснулся утром и нашел на столе фотографию, с которой улыбался Юнги.
