Topanga.

Фуч.

В полдень большая перемена. Все ученики сбивают все на своем пути, лишь бы прибежать первыми и получить добавку. Потому что крысы.

Линн кажется забавной глупость людей, ведь все прекрасно знают, что добавку получают лишь любимчики всей школы, а именно: Джошуа Перри, Феликс Янг, Барбара Фуч, Грэм Аддамс и Мишель Гриффин. Старшеклассники. Элита. Такие ребята есть в каждой школе. Они обычно злые и любят измываться над теми, кто не так крут, как они. Частично, так оно и было.

Правду говорят, что девушки хуже парней. Эти бешенные сучки готовы на все, лишь бы не трогали их добычу.
И Нильсон это забавляет.
Нильсон улыбается Джошу, в сотый раз признается ему в симпатии и отплевывает кровь на заднем дворе школы, когда под руки ее держит свита Барбары Фуч, а сама девушка, с яростью в глазах, выбивает из Нильсон её любовь к Джошуа.

— Мелкая дрянь. Ты же просто жалкое ничтожество с идиотским именем. Когда до тебя дойдет, что Джош никогда на тебя не посмотрит?

— Никогда... — ухмыляется Нильсон, опустив голову. Она чувствует себя умнее этой больной блондинки, несмотря на то, что Фуч старше. — Раз ты так говоришь, то сама в этом не уверенная. Да, Барбс?

И Нильсон знает, что попала в точку, потому что следующий удар приходится девушке прямо​ под дых, от которого у Нильсон подкашиваются ноги. И она думает, что смерть на заднем дворе— самое унизительное, что с ней может произойти.

— Сука с дальтонизмом. Гори в аду, — шипит Барбара, бросая на девушку, лежащую на земле, одичалый взгляд светло-зеленых глаз.

— О-о-о... — протягивает Нильсон, потеряв из виду Фуч и ее компанию черлидерш.— Только с тобой.

* * * * *

p o v   l i n n

У Топанги красивые голубые глаза. Но, как она говорит, в зеркале она видит лишь светло-серые апатичные глазные яблоки. Топанге кажется, что она мертвец. Топанге кажется, что она уже в аду. Крутится на вертеле черно-белой кинопленки.
Возможно, мне никогда не понять, что она чувствует.
Возможно, я никогда не смогу поделить с ней мои воспоминания о красочных рассветах и закатах.
Каждая такая мысль постепенно убивает меня, заставляя сердце сжаться. Я буквально чувствую свою ничтожность.
Я не могу помочь.

— Топа, ты в порядке?

Я нашла ее на заднем дворе. Нижняя губа сильно кровоточила, как и левая бровь.
Фиолетовые синяки рандомно были рассыпаны на ее бледных длинных ногах.

— Ты действительно хочешь это знать?— горько усмехается Топанга, дотрагиваясь до носа, болезненно шипя.

— Было бы неплохо, если бы ты ответила.

— О, у меня всё просто чудесно, — улыбается Топа, пытаясь встать и морщится от того, что попытка не увенчалась успехом.

Топанга не любит обсуждать то, что с ней делает Барбара, потому что боится за меня.

— Ты лежишь на земле, — поджала губы я, продолжая ей подыгрывать.

— Отдыхаю,— прикрывает глаза Топа, мирясь с фактом, что ей уже не встать.

Спустя минуту я тяжело вздохнула и легла рядом с ней.
— Я тоже устала,— ответила я на немой вопрос Нильсон.
Немного погодя, я добавила:
— Тебе пора сдаться. Нельзя так злить Барбару, она ненормальная. Я боюсь за тебя.

И Топа снисходительно улыбается.

— Послезавтра у Джоша вечеринка. Там все и закончится.

— Что ты хочешь сделать?— настороженно спрашиваю я, поворачивая голову в сторону подруги.

— Я признаюсь. Последний раз.

— Барбара тебя убьет.

— Я знаю. Но это того стоит.

— Чего ты добиваешься?

— Свободы от этих чувств,— мечтательно прикрывает глаза Топа.— Каждый раз, когда я ему признаюсь, я чувствую легкость. Словно с моего груза вспорхнула бабочка. И с каждым признанием мне все легче и легче.— Она повернулась в мою сторону.— Тебе не понять.

И правда. Мне никогда не понять Топангу Нильсон. То, что она чувствует, то, что видит. 
Мне никогда не узнать, что у нее в голове, однако одно я знаю точно: под свитером, под тонкой румяной кожей, под плотной клеткой рёбер у девочки космос внутри.