Грех и тайны (Сломленные 2)

Часть 6

Вторжение

Эмили

Я еле передвигаю ноги, не желая слишком быстро возвращаться в комнату. Сжимаю в руке носок с туалетными принадлежностями и одновременно провожу языком по гладким мятным зубам. Зубная паста появилась в самое подходящее время.

Опустив голову, я позволяю мокрым волосам завесить мое лицо и вдыхаю их запах. Не знаю, какой аромат у «для длинных жирных волос», но пахнет потрясающе. Уголки моих губ приподнимаются в легкой улыбке, когда ноздри наполняются свежим ароматом. Как же это мило, что Джай купил для меня туалетные принадлежности, но мне не дает покоя вопрос: что сподвигло его на этот поступок. Он сказал, что это искупительная жертва, но я не уверена. Может быть, это все мои фантазии, но либо я ему нравлюсь, либо мой запах стал слишком насыщенным для нашего небольшого уголочка.

Я смахиваю волосы с лица и смотрю вверх. В семи шагах от меня находится вход в нашу комнатушку. Мой желудок словно проваливается, я значительно замедляю шаги.

Чувство вины?

Ага.

Я почти уверена, что тяжелое, болезненное ощущение в моем животе — это чувство вины. Почему я не могу держать рот на замке? Зачем намекаю, что его брат мертв? Его брат, Джоэл, очевидно, много для него значит. Он не может вынести мысли о его смерти. Мне непривычно видеть подобное. Я никогда не была кому-то преданной. Не знаю, что такое любовь к родным. Всегда была только я. Просто я.

Одна.

Я вдыхаю теплый, спертый воздух, и выдыхаю. Что, если он не хочет, чтобы я возвращалась? Что, если он не готов к разговору? Меньшее, что я могу сделать — это предложить выслушать его, и если он не захочет и этого, то пускай так и будет. Все просто. Я буду хреновым другом, если притворюсь, что его срыва не было вообще.

Пристально изучаю потрескавшийся почерневший бетонный вход. Заметив его сидящим у стены, уронившим прикрытую руками голову на колени, я почти отступаю назад и разворачиваюсь. Даже в наиболее уязвимом состоянии он выглядит пугающе.

— Эй, — слово вылетает из моего рта прежде, чем мозг успевает все обдумать.

Теперь уже слишком поздно отступать.

Он не смотрит вверх и не говорит ни слова. Со вздохом кидаю носок на кровать и усаживаюсь рядом с ним. Голова все еще пульсирует от боли, желудок по-прежнему скручивает, но я игнорирую это.