Traum

Acht

  Все атаки со стороны Траум проваливаются, помощь не приходит, а потери среди живой силы огромны. Дэ Мин, нарушив устав, написанный предками, требует привлечь к военным действиям всех достигших совершеннолетия альф города. Юнги отклоняет его идею сразу же, и после сильного скандала в штабе с отцом, возвращается на линию боя. Он прорабатывает тактику за тактикой, часами сидит над картой, не ест, не пьёт, и к концу каждого дня уже готов на стенки лезть от отчаянья или завыть. Вот только последнее, ему как альфе не полагается.

Тэхёну полагается. Идут четвертые сутки с начала войны, а он всё так же судорожно пишет Юнги смс-ки, которые тот даже открыть и прочитать не успевает, вздрагивает на каждый звук со двора и много плачет. Младший Мин очень боится за брата, просит и его забрать к себе, обещает защищать. Юнги только разок успевает ответить, заверяет омегу, что всё под контролем, и что он обязательно вернётся, но с наступлением очередного вечера понимает — вряд ли.

После третьего масштабного удара противника, Юнги созывает совещание, где предлагает рассмотреть вариант капитуляции. Он не может больше смотреть на носилки с раненными, и на «скорые» уезжающие с поля каждую секунду. На пятый день с рассветом на связь выходит сам Волк и требует к телефону младшего Мина.

Юнги откладывает в сторону рацию, по которой до этого разговаривал с силами на передовой и, сделав глубокий вдох, тянется за телефоном.

— Ты оказался достойным противником, — доносится из трубки властный, ненавистный голос. — Я оценил твою тактику боя, но тебе уже пора понять, что я пока задействовал только пятьдесят процентов своей силы, и вы еле держитесь. Если я использую все сто, то от Траум ничего не останется. Мне самому это не надо. Я не воюю с людьми, и не хочу отстраивать заново всё уничтоженное. Будь хорошим мальчиком, подними белый флаг, и я дам вам определённые гарантии.

— Ты меня недооцениваешь, — вкладывает в голос всю свою силу Мин. — У меня тоже припасены сюрпризы для тебя, и ты будешь неприятно удивлён, — идёт на блеф омега.

— Перестань, — на том конце трубки над ним открыто смеются. — Ты боишься, я чувствую твой страх даже по голосу. И тебе есть чего, потому что мои пальцы уже держат твоё горло. Бояться не стыдно, бояться волков нормально. Лучше быть трусом, чем глупцом-смельчаком, который будет продолжать бить себя в грудь и из окопов наблюдать за гибелью своих людей. Сдавайся. Учись у своего отца, который за эти сутки палец о палец не ударил и даже на связь ни разу не вышел.

— Он не трус, ему не о чём разговаривать с варварами, — пытается держать лицо перед расположившимися в штабе солдатами омега.

— Все, кто смел — гниют сегодня в Ребелион, все, кто остался в Траум — трусы. А теперь представь, что будет, если этих смельчаков выпустить на свободу, если дать им оружие. Страшно?

— На что ты намекаешь? — не понимает Юнги.

— Ты умный мальчик, ты поймёшь. А сейчас не трать моё время. Я сказал тебе своё слово.

— Позволь нам вывезти раненных с поля боя, прекратим обоюдно огонь на два часа, — пытается удержать альфу на связи Мин. — Я понимаю, что у зверей нет кодекса чести или морали, но у тебя есть шанс доказать обратное.

— Доказывать что-то такому выродку как ты? — смеётся альфа. — Уволь. А ещё, ты слишком мягок для правителя. Сдайся, и вы выведите всех, как живых, так и мёртвых. Более того, больше никто не погибнет.

— Значит, война не с Траум? — зарывается рукой в волосы Юнги.

— Бинго.

— Чего ты хочешь? — выдыхает Юнги. Он спрашивает, но ответ не нужен. Ответ омеге сейчас мозг сверлит. На стенках черепа выводится. Юнги его и так знает.

— Две головы, — отвечает альфа. — Сдайтесь, спасите оставшихся в живых ценой своей жизни, докажите хоть сейчас, что вам правда не плевать на свой народ. Не надо бежать, прятаться, выставлять передо мной живой щит, я всё и всех уничтожу, но до тебя и до него доберусь. Траум не мой город и мне на него похуй, надо будет — я новый на костях нынешних жителей отстрою, так что, если решишь сбежать — помни об этом. Две головы или головы двух миллионов. У вас есть время до заката, с наступлением темноты я выпущу на поле основную силу, и вам не поздоровится, поверь мне на слово. Конец связи.

Юнги откладывает телефон и, прислонившись к спинке кресла, прикрывает веки.

— Господин Мин, — обращается к нему один из военных, но Юнги поднимает руку, жестом попросив не мешать, и думает. Через сорок минут, проведённых наедине с собой, он набирает отца и говорит ему о том, что скорее всего придётся сдаться. Юнги пересказывает мужчине весь диалог с Волком, на что Дэ Мин орёт в трубку, что виноват он сам, что не пустил детей воевать. Юнги на это даже ничего не отвечает, вешает трубку и созывает штаб.