Развод сближает.

Часть 3

Сомин плачет по пути в номер, потому что сильно обгорел, сколько бы Тэхён не мазал его кремом. Из всей семьи он самый бледный и кожа у него самая чувствительная. Говорили же ему, что нормально кушать надо. Юнги и начал возмущаться на этот счёт, а потом и вовсе предложил сходить в ресторан под открытым небом и накормить уже этого дитя. Омега скривился. Чимин с Тэхёном поддержали эту идею, а Чонгук платит.

Он же может себе это позволить, правильно?

По дороге в ресторан Чимин с Чонгуком, держась за руки, шли впереди, но это не помешало альфе услышать телефонный разговор Тэхёна с Минхо. Чимин напрягся, когда его руку сжали чуть сильнее и больнее, но ничего не сказал.

Альфа готов был выбросить этот телефон к чертовой бабушке, потому что Тэхён долго разговаривает с этим подонком и Тэхён не просто с ним сюсюкается, он...счастлив.

«Я не люблю разговаривать по телефону»

— Да, всё хорошо. Мне нравится. Дети довольны, Юнги ещё никого не убил, — он замолкает, — что? Жаль? — смех, — ну-ну.

Настроение Чонгука падает в канаву.

Весь вечер Чимин не отходит от него ни на шаг, гладя плечи, спину, или живот. Чонгук расслабляется и думает, что принял правильное решение — жениться на этой прелести.

Ночью Тэхён с Юнги схватываются, потому что Сомина начало рвать. Пока Тэхён гладит дитя возле унитаза, Юнги приводит Чонгука и тот, взяв младшенького омегу на руки, уносит из номера. Тэхён следует за ними, спотыкаясь о неровности.

— Отравление, — говорит доктор, — это самое обычное дело во время отпусков, так что даже не волнуйтесь. Мы дадим ему таблетки, и можете забирать его, — доктор кланяется и уходит. Чонгук прокручивает в голове всё, что ел Сомин и не может найти отличий. Чонгук ел то же самое, но его не выкручивает.

Всхлип.

Альфа оборачивается и опускает голову. Тэхён сидит на корточках и зажимает рукой рот.

— Господи, Тэхён, — он садится рядом на колени и омега закидывает на его спину свои руки, хлюпая в плечо. — Не вини себя. Он просто не привык столько кушать.

— Я должен был помнить об этом. Но я так обрадовался.

— Я тоже. Доктор сказал, что это не страшно, — он отстраняется и гладит по волосам. Сейчас это всё, что он может делать.