Куб [Редактура]

Часть 31

- Олеся! - мама, побросав сумки, слабо вскрикнула и прижала меня к себе, да так крепко, что у меня едва не затрещали кости. Пришла моя очередь кричать - старые раны тут же дали о себе знать, и все тело вспыхнуло острой, обжигающей болью, словно бы меня внезапно поместили в котел с кипящей водой, как готовящуюся стать приправой к салату креветку.

- Прости, - мама моментально отпрянула от меня, но не стала выпускать из объятий, переместив руки мне на плечи. От нее странно пахло - будто бы она не мылась неделями, но сейчас мне, по сути, было плевать. Запах пота и грязного тела внушал скорее не отвращение, а страх перед тем, что маме довелось испытать. Кажется, именно в тот момент я впервые поняла, до какой степени любила ее - любила эту кожу, покрытую преждевременными морщинами, любила эти глаза с гусиными лапками у кончиков век, любила рот с опустившимися и застывшими внизу уголками. Колени подогнулись и, если бы не мамины руки, я упала бы прямо на пол у ее ног. Слишком много впечатлений на сегодня - в глазах у меня все еще стоял мой двойник, возвышающийся надо мной и говорящий в такт разъяренному грозовому небу.

- Мама... - наконец выдавила я из себя и почувствовала, как с этими словами слезы брызнули и полились по щекам, точно кто-то решил включить кран на полную мощность. Мы смотрели друг на друга и не могли оторвать взгляда. Я то и дело издавала непонятные булькающие звуки, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, а мама просто смотрела на меня и не говорила ничего. От того места, к которому она прикасалась, по всему телу медленно разливалось тепло - говорят, мамины руки обладают целебными свойствами для дочерей, и только сейчас я поняла это по-настоящему.

- Мама, - еще раз повторила я. Помолчала и прибавила:

- Прости. Прости, прости меня, пожалуйста.

- За что, глупенькая? Ты ни в чем не виновата, ты не знала, что так получится, ты не могла знать, - мама качала головой, на ее губах играла мягкая полуулыбка. Она убрала левую руку с моего плеча и, прежде чем я успела разочароваться, принялась вытирать мне слезы тыльной стороной ладони.

- Не плачь, тебе совершенно незачем плакать, - приговаривала она, шепча мне на ухо и перебирая. Пряди моих волос, заправляя их за ухо, как делала в детстве.

    В детстве...

    Я вспомнила слова твари из своих видений и пошатнулась, в очередной раз устояв только благодаря маминым объятьям.