Глава 20

54 8 2
                                    

Один лепесток, второй, третий, четвёртый... Николетта продолжала рвать лепестки белой розы, пока от неё не остался лишь стебель. Она сильно сжала остатки цветка, где он полностью покрыт шипами, и кинула его в сад за окном. С рук стекали алые капли. Николетта внимательно следила за ними, дожидаясь момента, когда они разукрасят подол её белоснежного платья.

—Николетта,—услышала она голос отца и тут же схватила салфетку, чтобы стереть кровь.

—Да, папа,—юная леди невинно улыбнулась и взглянула на отца. Белый камзол идеально подчёркивал его статную фигуру, тёмно-зелёная лента, перекинутая через плечо, была украшена золотыми нитями. На манжетах сверкали дорогие запонки. Воротник был обсыпан узорами акантовых листьев. Всё по высшему классу.

И от этого ей стало плохо. Куда бы она не посмотрела, везде блистает шик и роскошь, изысканная мебель, свежие, горячие блюда, дорогие ткани... Всё это сводило её с ума.

«Как я могла быть такой эгоисткой?!»—каждый день она просыпалась с одной и той же мыслью. И каждый день пыталась избавиться от неё, заставляя себя ходить по землям графства. С того момента, когда она вернулась из Виндвейса, Николетта дала слово, что не закроет глаза на все те ужасы, которая видела на рынке. Люди голодают, болеют и умирают, а она стоит здесь в полном достатке.

Николетту никогда не волновали государственные дела. Она знать не знала что творится в её графстве. Не потому что ей запрещали вмешиваться, а потому что не хотела в это верить. Николетта боялась выходить из своего спокойного мира, где её никто не трогает. Она не принимала участие ни в одном пиршестве, ни на одном балу или в каком-либо обществе. Весь её мир состоял из отца, Хектора, маленького сада и книг. Больше ей был никто и ничто не нужен. Но притворяться, что она ничего не видит, теперь стало невозможно. Каждую ночь её мучили кошмары, где над ней жестоко издевается чья-то тень и никто ей не может помочь.

«Я не замечала их, делала вид, что всё прекрасно, когда на самом деле мир страдал и страдает от гнёта зла»

В голове невольно зародилась идея о том, что кошмары—это карма.

Отвлекая её от угрызений совести, граф произнёс:

—Я очень люблю тебя, милая,—отец погладил её щёку,—и хочу чтобы ты была счастлива.

Корона лжи Where stories live. Discover now