Браво, Томас!

8

— Если ты еще хоть раз почешешься, то я замотаю тебя в кокон из одеял, обмотаю веревками и даже красный бантик прицеплю. На лоб, — недовольно проворчал чуть хриплый голос из-под одеяла.

Томас старательно подавил зевок и широко улыбнулся, подползая к Ньюту и забираясь к нему под теплое, нагретое телом одеяло, сразу же прижимаясь к не менее теплому и тощему телу. Блондин чуть вздрогнул, почувствовав прохладные пальцы на своем животе, но ничего не сказал. Томас тихо мурлыкнул, зарываясь своим любопытным носом в блондинистые кудри любимого человека и блаженно млея от такой непривычной вседозволенности.

За окном утро медленно, почти лениво переползало в день, сквозь окно грозя двум заспанным мужчинам большими переменами в их обычном распорядке дня, если они не соизволят в ближайшие несколько часов усилием воли вытянуть себя из кровати и найти в себе силы заняться более полезными делами, чем созерцание размытых, незапоминающихся, но от этого не менее светлых, ко всеобщему удивлению, снов. Мужчины стойко держали оборону и не собирались расставаться с теплом нагретых подушек и ленивыми потягиваниями в ворохе из хаотично разбросанных одеял и пледов, коих насчитывалось на обычной полуторке почти дюжина.

— От тебя пасет сигаретами, уйди, — все так же недовольно буркнул Ньют, вопреки своим словам подаваясь чуть назад, чтобы прижаться спиной к широкой груди Томаса, не оставляя ни намека на личное пространство под этим грешным одеялом.

Брюнет весело фыркнул, скользя раскрытой ладонью вверх по груди, к выпирающим ключицам, на которых, несомненно, уже расцвели ярко-красные засосы. Ньют же ощущал, как от каждого прикосновения мягких подушечек пальцев по животу и груди разбегаются табунами мурашки, отдаваясь легкой дрожью в плечах и пояснице.

— А от тебя сарказмом, — отозвался Эдисон, цокая языком. — Но я же терплю.

Томас получил легкий тычок локтем под ребра, отчего сдавленно охнул и легко прихватил зубами кожу на плече Ньюта. Тот обиженно фыркнул и натянул на себя одеяло по самую макушку головы.

Прошло три дня с того момента, как Томас сгреб в охапку безвольного Ньюта, дотащил его до квартиры, обнял и просидел с ним так до утра, крепко обнимая и опаляя своим горячим дыханием тонкий изгиб шеи.