Ненависть

chapter 3.

Pov Мия

Когда ты на сумасшедшей скорости мчишься обратно домой, не желая, чтобы строгий отец застал одни пустые неубранные постели, ничего непонимающую Мари, чем пришел бы в ярость, совсем не замечаешь остальных проблем, которые меркнут перед самой главной. Вся бледная сестра, которая просит остановить машину на обочине, чтобы её вырвало со спокойной душой ― пустяк.

― Мийка... Ну пожалуйста... Мне совсем плохо. Останови машину. ― Стонет Мэри, прикрыв рот рукой. Её вот-вот стошнит, но до дома остается только один поворот. Время же заканчивается.

― Терпи. ― Сухо отвечаю я, следя за дорогой. Если отец увидит её, то сразу все поймет. Он чует пьяных за версту, терпеть их не может, и на алкоголь в нашей семье поставлено строжайшее табу.

Отъехав от подъезда, я припарковываю машину в самую отдаленную сторону парковки, чтобы она не была замечена отцом.

― Ну наконец-то, ― вздыхает Мэри, открывая дверь, ещё секунду ― и её рвёт прямо на улице. Я неприятно съёживаюсь и отворачиваюсь от этого зрелища. Это продолжается слишком долго, её молодой организм, никогда не употреблявший алкоголь, реагирует спонтанно, и мне остается молиться о том, чтобы с рвотой не вышли вместе все её внутренности.

Мэри с трудом стояла на ногах, засыпала на ходу, отчего я, как боец, перекидываю её на спину и несу, чертыхнувшись себе под нос. У нас практически не осталось времени. Стоя у двери, я осторожно кладу её на пол, чтобы тихо открыть дверь. Не хватало еще быть пойманной Мари.

Как только сестра была занесена, я обливаю её холодной водой в душе. Мэри закашляла, попыталась бороться со мной, но у неё ничего не вышло, не считая того, что и моя футболка осталась забрызганной водой. Стараясь не думать об этом, я осторожно переместила её на кровать, после чего с издыхающими силами переодела в домашнюю одежду. Сестра что-то пробубнила себе под нос, отчетливо произнося имя Майкла, а после зарылась в подушку лицом и окончательно заснула.

Теперь можно было и вздохнуть.

На цыпочках крадясь на кухню, я на автомате включаю свет и готовлю блинчики, пытаясь выкинуть из головы происшествие этой ночи. Оно пугало, заставляло всё тело неметь от страха перед тем, кто воюет со мной взглядами вот уже несколько лет. Что-то в его словах было угрожающе, предупреждающее.