Personne Invisible

XII - douze

Улыбка облегчения показалась напротив, и, засияв своими кончиками зубов, Саран с радостным оханьем прижалась ко мне; она снова припала в мои объятия, уткнулась своим заострённым носом в шею.

На секунду мне показалось, что неловкость повисла в и до того хрустальном воздухе; тишина заполонила дом, и, клянусь, будь сейчас летний сезон, я бы мог услышать пение сверчков в сухой траве.

Я нежно сжимал своего ангела, голова моя легонько тёрлась об голову Саран, от которой пахло цветами; от Саран всегда пахло цветами, и в доме её витал аромат цветов, и моя ненаглядная Саран соединилась для меня с этим запахом. Я вздохнул довольно глубоко, опаляя теплом чужое ухо, нежность завладела каждой частичкой моего тела; обмякшая и податливая Саран показалась мне настолько родной, будто мы были не два совершенно разных человека. Почему-то мне казалось, словно я хозяин этих нежных рук, тонкой шеи, пахнущей цветами головы, тонких костяшек и горячих, стройных ног; всё казалось настолько моим, что в голове на секунду промелькнула мысль: я могу контролировать этот стан, и Саран не будет против, наоборот, приластится сильнее, почти что замурлычет на ушко. И тот родной и горячий стан, её пылающие щёки, моё сердце велело мне поцеловать всё это. Как же мне хотелось её поцеловать, отвлечься от интимной и давящей тишины, заполнить комнату сладким звуком поцелуя.

Первый поцелуй приложился на её висок, второй — на щёку; от моих действий Саран медленно отстранилась, я смог взглянуть в её ласковые и тихие глаза. Должно быть, в тот момент она глядела в окно позади меня, но столь волнительно я ощущал её взгляд на себе, точно слегка приоткрытые и расслабленные веки, блики от уличного света в светло-карих радужках и длинные ресницы были завоёваны мной. Саран сама нашла мои губы и до того нежно и с каждым разом более увлечённо стала их сминать, что трепет внутри да напряжение в паху побуждали меня задыхаться. Влажный язык пробрался к такому же влажному языку, и мы, так и не разъединяясь, пали в объятия кровати, помятой подушки и скомканного одеяла.

Её острые колени оказались по обеим сторонам от моих бёдер, а я с придыханием, возбуждением и волнением, точно дельфин, вынырнувший из воды, приподнялся, сильнее, прижавшись к багровым и поблёскивающим от моей или же её собственной слюны губам.

Руки мои дурные... до того лихо и нагло, за ручку с лаской бродили по чужим ногам, поднимаясь то выше, то ниже по горячей коже, точно по жгучей лаве, огонь которой завораживает, так и просит прикоснуться.

Всем своим телом я чувствовал напряжение, я чувствовал напряжение и в теле Пак Саран, и когда после сладкого и мокрого поцелуя она коснулась своим лбом моего, Саран вздохнула и потянулась к подолу задравшейся ночнушки, норовя, как я смог сообразить сквозь туманность мыслей, задрать её наверх. Однако руки мои уже накрыли её нежные, и я, не узнав свой голос, прошептал:

— Позволь, я сам?

И кивнув с закрытыми глазами, Саран убрала руки, тем самым позволила мне оголить своё тело. Я нервничал, как совсем юный мальчишка, да я ведь и правда был юн в сексуальном плане, и от этого нахлынувшее осознание за компанию с волнением будоражили пах.

Я приподнялся, принял сидячее положение, ощутив прохладу из-за выступившего пота на теле; оголённые ноги Саран, да и сама она, всё так же сидящая на мне, сводили с ума, и в тот момент я был отчасти рад тому явлению, как невидимость, присущей мне, благодаря этому никто не мог видеть мои пылающие щёки и затуманенные в возбуждении глаза.

Ощутив близость почти что вплотную прижатых друг к другу тел, я стянул сорочку через голову. Взгляд мой забегал по молодому и нежному стану, захватывая в свои омуты небольшую и заострённую грудь, острые ключицы и плоский, но я уверен, мягкий живот. Из-за стянутой через голову сорочки несколько прядок выпали из косы, свесившись на лицо Саран, и рука моя потянулась к чужим щекам. Не думаю я, что мои действия были верны на тот момент, ведь кому важны выпавшие локоны, когда между двумя людьми проходит бодрящий всё нутро ток? Однако стоило мне коснуться чужих щёк, как Саран обмякла, схватила мою поднятую руку и прижала её к своей щеке, слегка потёршись ею об тыльную сторону немного шершавой ладони.

Я в очередной медовый раз накрыл губы Саран своими, и после краткого поцелуя парнишка во мне растерялся ещё более, когда моя рука под контролем чужой, всё так же накрывавшей меня ладони, коснулась ложбинки между двумя грудями и проскользнула вниз; я коснулся мягкого и бархатного живота, почувствовал приятное тепло, живость трепещущего тела, сердцебиение, которое слегка отдавалось мне в ладонь, и от этого, казалось бы простого касания, но нет же, для меня - до крайности интимного момента, дыхание моё сбилось, а возбуждение достигло своего пика. Казалось мне, что дыхательные пути перекрыты и вот-вот я задохнусь, но, должно быть, сладкий пот, возбуждение и желанная мною Саран настолько вскружили мне голову, что я не удержался — с дрожью в руках приласкал своего ангела, начиная с шеи и заканчивая затвердевшими бугорками, и в тот момент с уст Саран слетел первый стон, после которого я не смог остановиться.

Я уже и не помню, как скоро уложил её тельце на кровать, как именно оказался меж её ног и как, шепча друг другу на ушко, с ласк мы перешли на слияние. В тот момент я погряз в пучине экстаза, голова мало соображала, однако ж, неопытное тело знало, как правильно и как лучше. Я был неумён, но с Саран всё не казалось новым или чем-то сложно постижимым, мужчина во мне попросту следовал необъяснимому шёпоту своего и чужого тела, захлёбываясь в сладких стонах, которые порой сливались с моими.

Впервые я испытывал подобное. Россыпь мелкого пота на лбу и висках норовили скатиться и капнуть на тело, лежащее подо мной. Это одно из не столь важных моих негодований на тот момент, но после я понял, что подрагивание стана снизу, слегка закатанные глаза и приоткрытые губы, к которым я периодически возвращался, а также то, как горячи и потны были наши тела, взаимодействуя друг с другом, — всё это происходящее на данный момент без каких-либо сомнений замещает любой крошечный нюанс. Потому что всё это не важно, происходящее за пределами дома — не важно. Значительно лишь то, что я в упоении целовал её бархатные щёки, и то, как возбуждённо и всё сильнее вздымалась грудь Саран с каждым моим толчком. 

▬۩۞۩▬

Любовь к этой девушке уничтожала. Отчаянный невидимка, что был болен актрисой Национального театра Кореи, — звучит до боли пафосно, не правда ли? Что ж, я был действительно влюблён, и эта любовь стала моим кислородом, Пак Саран являлась для меня источником жизни, а её образ, улыбка и играющий взгляд — вдохновением.

Говорят, любовь меняет человека; так вот, любовь к ней стала важной составляющей для невидимого меня; как-никак, только с Саран я мог почувствовать себя явным, таким, каким я вижу себя в отражении.

Однако и любовь порой творит неладное, и это неладное приносит своё интригующее, дополняет главы из книги жизни каждого живого во Вселенной. И я своё пополнил.

С упоением и лёгкой улыбкой перелистываю страницы, заглядывая в прошлое. И даже в том неладном прошлом, в моменты отчаяния и страданий, я продолжал её любить.