Яблочная кофейня/ЛедиБаг и Кот Нуар

Глава 31

Марко встретил их на пороге кофейни с видом ревнивого мужа, и Маринетт едва не прыснула, глядя на его злобное выражение лица.
— Где вы были так долго? — сложив руки на груди, поинтересовался кузен, пока Маринетт переодевалась в подсобке, а Адриан терпеливо ждал своей очереди. Тонкая дверь прекрасно пропускала звуки, и шаловливое воображение рисовало Агресту весьма фривольные картинки.
— На город напала акума, пришлось ждать, пока Ледибаг и Кот Нуар с ней разберутся, — отозвалась из подсобки Маринетт.
— А обойти квартал вы не могли? Желательно, чтобы оказаться подальше от беспорядков? — разозлился Марко. Парень слушал новости и весь издёргался, когда Маринетт не ответила на звонок. Дело было даже не в потоке клиентов, тут на помощь Марко пришла Алья, и вдвоём они успевали обслуживать посетителей. Но когда Мари проигнорировала сообщение от Альи, нервное напряжение переросло в настоящую панику.
— Я не подумала, — повинилась кузина, вылезая из подсобки и на ходу довязывая хвостик. Извиняюще улыбнулась. Но улыбка пропала с её лица, когда Маринетт увидела, что Марко совсем не весело.
— Ты вообще не думаешь! А если бы с тобой что-то случилось? — Марко почти кричал. Маринетт прикусила губу, чтобы не выдать обиды, и Марко резко оборвал ругань. Глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и шагнул к ней. — Ещё раз узнаю о подобном, выпорю! — пообещал он, крепко обнимая.
— Хорошо, не узнаешь, — покладисто согласилась Маринетт и, отодвинувшись, щелкнула его по носу. — Не будь таким букой, тебе не идет.
Марко засопел, не найдя слов для возражений, и вместо этого напустился на Адриана.
— А ты переодеваться не собираешься? Пришёл дурака валять?
— Мне надо было переодеваться вместе с Мари? — с трудом сдерживаясь, чтобы не огрызнуться в ответ, поинтересовался Адриан. Он видеть не мог их нежностей.
Агрест ушёл в подсобку, напоследок громко хлопнув дверью, и Маринетт посмотрела на брата с укоризной.
— Почему ты всегда его ругаешь? — спросила она, понизив голос.
— Потому что он должен знать, что уважения добиваются поступками, а не фамилией, — прошипел в ответ Марко. — И вообще, я ради тебя стараюсь.
— По-моему, тебе просто нравится над ним издеваться, — честно заметила Маринетт. Подхватила со стола купленный пакет с кофейными зернами и ушла в зал.
Марко проводил её долгим взглядом и вздохнул в очередной раз. Сестрёнка выглядела более усталой, чем обычно. Бледная, с синяками под глазами, которые она безуспешно пыталась скрыть тональным кремом. Кроме того, он успел заметить багровый кровоподтёк на запястье. Чем она занималась помимо учебы и работы, что постоянно приходила в синяках и ссадинах? Марко мучился этим вопросом, но на все его осторожные расспросы кузина только отшучивалась. Он даже задумался, не спросить ли дядю и тётю. Вдруг, у Маринетт были какие-то проблемы в школе? Может, над ней издевались?
Его размышления прервал писк таймера, и Марко поспешил к духовке.
— Чем надо помочь? — вышел из подсобки Агрест, застёгивая манжеты белоснежной рубашки. Марко не настаивал на определенной форме одежды, но Адриан предпочитал одеваться строго и стильно. Хоть отец не сдержал обещания зайти, блондин старался выглядеть презентабельно в глазах других посетителей. Выглядеть презентабельно — означало не только иметь опрятный и модный внешний вид. Адриан не случайно работал в модельном бизнесе с ранних лет. За несколько минут в одиночестве, он успел взять себя в руки и был готов приступить к работе, натянув на лицо маску доброжелательности.
— Держи, отнесешь в зал, за третий столик, — Марко сунул Адриану в руки поднос с двумя кусками только что испеченного бананового пирога. Задумался на секунду, спросить или нет. — Адриан?
— Что? — остановился у самой двери Агрест.
— В последнее время ты не замечал за Маринетт ничего странного?
«Он догадался о тайной жизни Мари?» — первым делом подумал Адриан, в мыслях прокручивая варианты, как выгородить девушку. И в то же время почувствовал необъяснимую радость.
«Значит, она ничего не сказала Марко! И я единственный, кто знает правду».
Адриан повернулся и спокойно ответил, надеясь, что ему удалось убрать нотки превосходства из голоса.
— Нет, ничего.