Теория и критика поэзии

Часть 1. Концептуализм, наивность и _LeaPolyak_

Хочется сегодня начать издалека.

Во времена, когда любое неподцензурное искусство являлось незаконным, в Советском Союзе существовало очень большое различных творческих школ, арт-групп и подпольных клубов. Пик этой активности пришелся на 70-е и 80-е, когда ветер перемен уже дышал в спину, но вот творец вдохнуть полной грудью все еще не мог.

И вот в Москве, среди поэтов давно существующей Лианозовской школы, мимо круга поэтов-почти-акмеистов «Московское время», появляется что-то новое. Группа, направление, которое существует на грани поэзии, перформанса, живописи и политического манифеста — московский концептуализм. Или — Московская концептуальная школа.

Концептуальное искусство вообще — это искусство в какой-то мере чистое. Для него важна не форма, не образ, а концепция — то есть главный замысел, идея. Концептуальное искусство — это жест, взывающий не к эмоциональному и нравственному в человеке, а к интеллектуальному. И в этом главное отличие этого направления.

Русский концептуализм возник параллельно с западным, так как все-таки смотреть на западный пример тогда художники просто не могли. И как и любое направление в искусстве, московский концептуализм развивался хоть и соответствуя общим представлениям о концептуализме, но все-таки со своим русским характером. Этот характер обусловлен не только территориальным нахождением, но и нашим интеллектуальным и творческим багажом, конечно, политической ситуацией в стране.

«Крах иллюзий относительно «избранности» и уникальности художника и его способности перестроить жизнь по закону творческой свободы побудил концептуалистов 1970-х годов найти себе опору в понимании художественного творчества как специфической профессии, обладающей наряду с другими профессиями определенными приемами, целями и границами. Искусство стало определяться операционально: что такое искусство становится ясно, когда можно видеть, что и как делает художник и как результат его работы соотносится с другими предметами внутри мира».

Б. Гройс «Московский романтический концептуализм».

Концептуалистам не нужны были розовые очки и выкрики о том, что каждый на свете индивидуален. Они были вписаны в жизнь как порядочные советские люди и несли этот крест достойно. И их акции и стремились подчеркнуть эту целесообразную бессмысленность и условную тщетность бытия: начиная от транспаранта «Я НИ НА ЧТО НЕ ЖАЛУЮСЬ И МНЕ ВСЕ НРАВИТСЯ, НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО Я ЗДЕСЬ НИКОГДА НЕ БЫЛ И НЕ ЗНАЮ НИЧЕГО ОБ ЭТИХ МЕСТАХ», заканчивая картиной, на которой просто написано «Что касается Вашего мнения по поводу этой работы, то я с ним совершенно согласен».