Я живу с закрытыми глазами

35. Юра

Пришлось вернуться в общагу. Хорошо, что мне не хватило тупости выписаться, и я могу приходить-уходить в любой момент. Как бы по-дружески мы ни общались с охранниками, а с карантинными мерами посторонних не пускают, и теперь ещё перед отъездом в другой город и возвращением нужно предупреждать администрацию.

Таня писала мне несколько раз, но только сейчас я согласился вернуться. Последние месяцы она платила найм и коммуналку за меня, и я должен был обсудить с ней вопрос собственного проживания.

Она сидит на моей кровати. Сосед где-то пропал. Грустное лицо — ненавижу, лучше бы делала вид, что ничего не произошло. Со звоном протягивает мне ключ. В её движениях есть что-то... хм, что-то очень естественное, и это наводит меня на глупую мысль, что Таня заранее знала, как всё это обернётся. В конце концов, она знакома с Ней дольше нас всех. Устраиваюсь на стуле напротив.

— Привет, — произносит она непривычно серьёзно, и я киваю в ответ. — Хотела поговорить с тобой.

— По поводу? — стараюсь не показывать скепсис, в глубине души надеясь, что разговор всё-таки не о моих до смешного неудачных отношениях. Вот что-что, а показная жалость мне сейчас никаким боком не сдалась.

Её вещей в комнате нет, но стоит чемодан, и я не сразу понимаю, что там мои вещи. Кто этим занимался? Таня сама решила перевезти их? Или вернула Она? Да не важно. Спасибо Танечке, если это её рук дело.

— Я никому об этом не рассказывала... — она втягивает воздух носом и выдыхает через полусомкнутые губы, — я общалась с одним мужчиной на протяжении месяца.

Хмурюсь. Предчувствую концовку истории, но не понимаю, причём здесь я.

— В интернете, — уточняет Таня, потом мы встретились в живую. Он меня забрал отсюда, мы посидели в ресторане, выпили вина, он заплатил, букет мне подарил и отвёз обратно. Ну и... мы сидели в машине, там ещё такая тёмно-розовая подсветка была...

Мои брови ползут вверх, и я не могу это остановить. Вот, чего я точно не ожидал.

— ...в общем, мы... прямо в машине, — она кусает губы. — Потом мы не общались. Мне было как-то неприятно.

— Подожди-подожди, — обрываю её и тут же жалею об этом — надо было дослушать, — речь же не о сто тридцать первой?

— Нет, — делает неопределённый жест руками, как будто отмахивается от меня, — конечно, нет.