Я живу с закрытыми глазами

13. Юра

Время близится к одиннадцати вечера. Я то и дело скашиваю глаза на часы. Устал. Тридцатилетний лоб сверкает на меня из компьютера.

— To make amendments, — вспоминает он с победным видом.

— Or? — я от него не отстану, пока не разберётся с текстом от корки до корки.

— To amend!

— Right!

— Слушай, Юр, — он мой единственный ученик, обращающийся на «ты», но я и не против, мужик в полтора раза меня старше, — давай пораньше сегодня закончим, у меня уже голова взрывается.

Хочется поднять глаза к небу и обратиться к Господу, ибо после его слов я уверовал.

— Да, no problem. Тогда напиши, по возможности за сутки, если снова не сможешь подключиться, ок?

— Конечно-конечно. Давай. Отдыхай.

Отдыхай, смешно. Откидываюсь на спинку стула и некоторое время сижу с закрытыми глазами. Сейчас главное не отвлечься, а то потом ни черта не успею. Так. Считаю до трёх. Один. Два. Три.

Открываю глаза, тянусь за уголовным правом. Слышу короткий звоночек — на карту падает лавэ, и я вспоминаю, ради чего всё это делаю.

Прочитать предстоит прилично, ибо на следующей неделе времени не будет, и сейчас нужно запомнить четыре темы.

Карандаш чиркает по бумаге. Время от времени отвлекаюсь на ноут, чтобы убедиться в актуальности законодательства. Общая часть — глобальных изменений в ней не происходило, но с Кодексом всё равно запоминается лучше.

Стыдно признаться, я до сих пор не до конца понимаю, в чём прикол усечённого состава. Дали бы мне хоть один понятный пример, я б, наверное, догнал. Но эти абстрактные фразы... В этом главная проблема обучения на юридическом. У тебя нет опыта, и потому теория звучит как набор слов. Даже мне, человеку, проработавшему почти год общественным помощником, многие вещи сложно воспринимать.

Пока читаю, сосед ложится спать. Свет остаётся только над моим столом. От желтизны устают глаза. Телефон начинает вибрировать, и медленно нарастает мелодия. Быть не может, что это будильник. Не мог я каких-то двести страниц читать всю ночь. Ну да, всего лишь звонок. В полвторого ночи, класс. Незнакомый номер. Поднимаю трубку чисто из интереса. Оглядываюсь на соседа, он как всегда спит в наушниках.

С другого конца провода доносится женский плач. Там настоящая истерика, и ни черта не понятно.

— Так, мам, давай по порядку.

Восхищаюсь своим спокойствием. Она продолжает что-то бессвязно говорить заплетающимся языком. Из её слов понимаю, что ничего нового и сверхъестественного не произошло.

— Расписку он взял? — не понимает, мямлит, повышаю голос: — Есть у вас расписка? Хоть какое-то подтверждение долга?

Говорит много, истерично, бессмысленно, и весь ее поток слов можно заменить одним словом: нет. Или двумя: расписки нет.

— Понятно. Заявление пишите, — бесполезный совет, его сразу же завернут по причине гражданско-правовых отношений. Вспоминаю дурацкий лайфхак от препода. — Можете написать ему письмо и потребовать завышенную сумму. Если он достаточно тупой, то ответит, что должен меньше. Но вряд ли. Скорее до конца будет гнуть, что ничего не должен.

Снова истеричные визги.

— А от меня ты чего хочешь? Ну долбоёб мой батя, что я могу сказать? — шёпотом матерюсь.

Хочет, чтобы я сам «поговорил» с должником. Каким, спрашивается, образом?

— Ну, давай запишу, — на полях учебника чиркаю номер телефона.

Возмущается, что обозвал отца.

— Не буду я прощения просить. И молодец, что слышал. Сейчас слышит? Ты долбоёб, батя. Поскорее бы ты сдох, потому что если сделаешь ходку, мне светит дорога нахуй, а не в органы. Всё. Сидите, блядь, и ждите.

Набираю записанный в учебнике номер.

— Дядь Толь? Это Юра Малёв с химмаша. Я долго с тобой базарить не буду. Если тебя через десять минут не будет у моего дома с деньгами, то ребята с вокзала тебя снова отхуярят. Десять минут.

Вряд ли это сработает. Скорее он свалит из своей помойки и будет прятаться у других стариков-алкашей. Ну и к чёрту. Я сделал, что мог. Звоночек. Сообщение. Ну что опять?

В этот раз тётя: «Привет, Юр. Надеюсь, я тебя не отвлекаю. Мне звонила твоя мама. Стоит перезванивать?»

Так тепло от её тона. Отвечаю: «Нет, ни в коем случае».