Димет.
Когда спустя неделю вернулся Алан, мы с Риком были очень заняты. И этот замухрышка только сбил весь настрой. Но вот когда я заметил то, что он оставил на тумбочке, судя по всему, для меня, вот тут я готов был его даже расцеловать. Неужели мне больше не придется его касаться? Это было действительно радостное событие.
Недолго думая, я помчался к нему в комнату. Влетев, заметил его выражение лица, которое было новым для меня. Он смотрел как-то слишком равнодушно на меня, но в то же время радовался чему-то известному только ему.
- Ну что же, хоть одна хорошая новость. И мне больше не придется к тебе прикасаться. А если бы еще и глаза мои тебя не видели, вообще было бы замечательно. - К моему удивлению он просто молча отвернулся от меня, не став ничего отвечать. Зато у меня созрел план, который я поспешил исполнить. Зная, что такая новость обрадует отца, помчался ему звонить, а заодно и решить вопрос с пребыванием мужа в моем доме.
Набрав номер, стал ждать. Трубку снял отец.
- Привет, отец, - начал я, не давая ему слова сказать. - У меня для тебя отличная новость. Алан обр... забеременел, так что... - Договорить мне он не дал.
- Сын, я поздравляю вас, очень рад. От всей души рад, правда, - странный он. Я-то тут при чем. Меня с чем он поздравляет? Мне этот ребенок как козе баян. Будет и будет, ну и ладно. Говорить этого, правда, не стал, но только попросил:
- Отец, ты можешь забрать его к себе? Я не хочу видеть его больше в своем доме. Он и так страшен, как смертный грех, а когда начнет толстеть, станет вообще безобразным. Ты хочешь, чтобы меня воротило каждый день? - Вот тут-то и полился поток брани о моем сволочизме, бесчувственности, безответственности. Я узнал о себе много нового. Но в конце все же услышал то, ради чего, собственно, и звонил.
- Естественно, мы заберем Алана к себе. Вот только... - тут он на минуту замолчал, а я даже успел испугаться, что отец сейчас выдаст чего-нибудь по поводу ограничения моих денежных средств, но он меня в очередной раз удивил: - Смотри, мой дорогой сын, чтобы тебе потом локти не пришлось кусать и выть от содеянного. Придет время, и ты будешь унижаться, на коленях просить прощения, ползая вокруг него и вымаливая крохи его любви.
Он что, умом тронулся? С какой радости мне локти себе кусать? Из-за этого замухрышки? Это смешно. А вот унижаться перед омегой, более того, ползать на коленях - это отец что-то совсем перегнул палку. Но пусть говорит, что хочет. Мне главное, чтобы он забрал этого к себе, а остальное неважно.
