Димет.
Я старался... Очень старался, ради того, чтобы в меня поверили, мне доверились. С некоторых пор я стал замечать, что с Аланом что-то происходит, но он всячески пытается это скрыть. Мне бы он в любом случае ничего не сказал, поэтому и пришлось подключать отца. Дождавшись пока муж уйдет к себе, я начал разговор:
- Отец, ты не знаешь, что с Аланом? - тот, видимо, тоже заметил это, поэтому только удрученно покачал головой.
- Нет, не знаю, но его точно что-то тревожит, только он ничего не говорит, - ответил отец. И мы стали думать, как же нам узнать правду. Оставался только один выход обратиться к врачам. Что я, собственно, и сделал.
Заметив, что Алан уже побыл у доктора, я незаметно вошел следом. Мне не хотелось, чтобы он узнал о моем разговоре с врачами. Это для его же пользы. А там я узнал, что его беспокоит сердце. Вот тут-то во мне все разом рухнуло, я испугался, до колик, до ужаса, чуть ли не до остановки собственного сердца. Тогда-то я все для себя и решил.
- Доктор, я могу составить договор, в случае чего стать донором для мужа? - сразу же спросил я, даже не сомневаясь ни грамма в собственном решении.
- Вы уверены в этом? - удивился доктор, я же только кивнул. Но он продолжил. - Это может помочь только в том случае, если с ним действительно окажется что-то серьезное, в чем лично я очень сомневаюсь, и если не окажется донорского сердца для пересадки, что тоже маловероятно.
А потом он начал мне вправлять мозг, о том, что я здоровый и сильный мужчина в самом расцвете сил, пышущий здоровьем и должен жить. Очень долго рассказывал про Клятву Гиппократа, которую он давал и не может нарушить. А я в свою очередь напомнил, что в ней идет речь не только о принципе уважения к жизни и отрицательное отношение к эвтаназии, а так же о принципе заботы о пользе больного и доминирования интересов больного. Кратко пообещал ему помочь в данных принципах, если до оного дойдет.
Затем еще с полчаса выслушивал его доводы. После чего не выдержал и решил прервать его монолог, поставив жирную точку тем, что от своего решения не откажусь, и Бог мне свидетель. Доктор долго смотрел и изучал меня. На моем лице ни дрогнул за данный промежуток времени ни один мускул. После чего он достал бланк и стал составлять договор, правда, попросив меня прочесть и расписаться, сказал, что быстро такие дела не решаются, и нам еще предстоит пройти кучу инстанций для заверения данного документа. Мне ничего не оставалось, как согласиться.
