Daddy&Baby

3 часть

Ощущение чужих больших, горячих и требовательных ладоней, оглаживающих спину, ягодицы и бёдра, просто великолепно, и Чонгук утыкается лицом в подушку, срываясь на стон блаженства. Он уже возбужден донельзя, потому что Тэхён так долго и старательно растягивал и ласкал его. Гук выгибается в пояснице и выпячивает упругие ягодицы, давая своему возлюбленному лучший обзор.

— Такой сладкий, — низким голосом хрипит Ким и, с силой сжав одной ладонью чонгуково бедро, другой шлёпает слишком манящий зад младшего, выбивая из груди последнего довольный вздох. Чонгуков до боли напряженный член дергается, реагируя мгновенно и выделяя слишком много естественной смазки.
   
Старший любуется слишком порочной и срывающей крышу картиной. Его малыш прямо под ним, с выпяченной попкой, половинки которой так сексуально порозовели от недавних шлепков и покусываний. Идеальный прогиб в пояснице, манящие линии тонкой талии и блестящая от капелек пота мощная спина. Тэхён не может не восхищаться, не может не сгорать от желания осыпать метками каждый сантиметр этого идеального тела. Тела, которое принадлежит только ему, Тэхёну.
           
Ким широко облизывает внутреннюю сторону чонгукова бедра, наслаждаясь мгновенно слетевшим с чужих губ протяжным стоном. В конце слегка закусив кожу, целует покрасневший участок и отстраняется.
                 
— Моя детка готова? — дразнит Тэхён, не в силах сдержать улыбки.
                       
— Да, папочка… — часто дышит Гук, немного повиливая бедрами, чтобы хоть как-то отвлечься от болезненного тянущего чувства в паху.
                             
— Хороший мальчик, — Тэ наклоняется к дрожащему телу и покрывает нежными поцелуями плечи и лопатки, одновременно сжимая пальцами бока и прижимаясь своим внушительным возбуждением к заднице младшего. От этого у Чонгука коленки в стороны разъезжаются, и ему приходится снова зарыться лицом в подушку, чтобы его жалобный стон не вырвался наружу.
                                   
Тэхён решает прекратить сладкую пытку, которая уже их обоих почти довела до точки кипения. Любое прикосновение к собственной каменно-напряженной плоти Ким ощущает высоковольтным разрядом, а потому даже мысль о том, насколько его мальчик узкий, как он будет принимать его, ударяет новыми волнами возбуждения. Тэхён надеется, что не кончит сразу, как войдет в своего малыша.
                                         
— Вот так, детка, — хвалит Тэ, когда младший сам виляет бедрами и проезжается ягодицей по влажной покрасневшей головке. Гук придвигается чуть ближе и сам пристраивается так, что чужой член упирается в сокращающееся от предвкушения колечко мышц.
                                               
Тэхён снова впивается пальцами в чонгуковы ягодицы и слегка толкается вперед, проезжаясь членом между половинок. Чонгук скулит, но в его жалобном хныканье слишком много удовольствия. Да, Гук тот еще мазохист.
                                                     
Облегченный и просящий стон слетает с чонгуковых искусанных губ, когда Тэхён наконец начинает входить в него, медленно, но не останавливаясь, заполняя с каждым сантиметром все больше и пуская по телу младшего волны мурашек. Чонгук кусает наволочку и старается сдерживать желание резко насадиться на твердый член, который так прекрасно ощущается внутри.
                                                           
Тэ быстро набирает темп, и вскоре начинает вбиваться в горячее тело резко и ритмично. Чонгук уже почти не может стонать, его голос хрипнет, но каждый толчок выбивает из его груди звуки наслаждения, затапливающего с головой. Член старшего такой идеальный для него.
                                                                  Довольно быстро найдя простату, Тэхён начинает попадать прямо по чувствительной точке, стимулируя её мощными толчками. Его член растягивает тугие стенки с приятным до дрожи трением, заполняя до краев, и Чонгук теряется в ощущениях. Он снова и снова выгибается в спине и хрипло выкрикивает имя Тэхёна, сам не слыша того, как звучит его голос. Зато слышит Тэхён, и это просто возносит его до небес.
                                                                        — Вот так, малыш, стони для меня, — рычит Тэхён и входит особенно глубоко, тут же впиваясь зубами в чонгуково плечо. Громкий и высокий стон, который тут же срывается с припухших губ младшего, служит самой лучшей наградой, и Тэ просто не может остановиться вбиваться в податливое тело еще глубже и резче.
                                                                              Чонгук сжимает наволочку обеими руками до побелевших костяшек, потому что трахать так может только Тэхён. Все тело ощущается расплавленным пластилином, которое старший так умело греет, лепит идеальным для себя и заполняет собой.
                                                                                    И кто бы мог подумать, что одна пьяная, но абсолютно точно судьбоносная ночь в каком-то элитном клубе приведет их к тому, что они буквально будут тонуть друг в друге.
                                                                                          Тэхён умело и со вкусом втрахивает Гука в кровать, обращаясь с его телом, как самый опытный музыкант обращается со своим инструментом, каждый раз доводя младшего до сладкого исступления, до закатывающихся от наслаждения глаз, до громких стонов и слишком эмоциональных ругательств, непроизвольно слетающих с языка. Он так искусно варьирует резкость и нежность, зная, как нравится его малышу больше всего, что иногда у Чонгука выступают слезы от слишком сильных выходящих за грань эмоций. Тэхён то грубо и глубоко врезается до пошлых шлепков их бёдер друг о друга, сцепляя пальцы на чонгуковой шее и вжимая того в матрац, то замедляет темп, заполняя не спеша, но так умело и чувственно, что младшему не удается сдерживать своих всхлипов, потому что он буквально чувствует каждой клеточкой своего тела, как сильно Тэхён любит его.
                                                                                                Сейчас Ким такой же «безжалостный». Чонгуку иногда кажется, что его любимый хён продал душу дьяволу, потому что это сводит с ума — как ему удается так умело доводить до точки, когда кульминация совсем близко, когда колени начинают трястись от предвкушения, и в паху пульсирует просто до звезд перед глазами, а потом просто переворачивать все внутри Чонгука, оттягивая оргазм, снова и снова выбивая из груди долгие просящие стоны.
                                                                                                      — Х-хён… — зовет раскрасневшийся, абсолютно открытый Гук, который, кажется, еще чуть-чуть и отключится от этого мира, — ах!
                                                                                                            — Малыш? — Тэ реагирует сразу, тут же прекращая задевать простату и входя под другим углом, более аккуратно. Нежно проводит раскрытой ладонью по спине и целует в шею, — что-то не так?
                                                                                                                  — Хочу… — на еще одном глубоком толчке младший мычит и закусывает губу, — хочу кончить…
                                                                                                                        Тэхён не отвечает, но медленно выходит из влажной от смазки дырочки и переворачивает Чонгука на спину. Не забыв поцеловать младшего в губы, он разводит руками чужие колени и, пристроившись вплотную, сразу же заполняет на всю длину и быстро начинает наращивать темп. Чонгук стонет снова, откидывая голову назад, но уже через минуту он притягивает Тэ к себе, обхватив руками его шею и ногами поясницу, потирается до боли возбужденным членом о его живот.
                                                                                                                              Старший вынослив, и Чонгуку это безумно нравится. Он может трахать его хоть всю ночь, прерываясь на ласки и легкий петтинг, после заставляя Гука кончать очень громко и бурно. Иногда брюнет просто не чувствует ног, но всегда чувствует слишком сильное удовлетворение, которое долго отдается приятными волнами тепла и покалываниями по всему телу.

Чонгук шепчет несвязно, что почти на пределе. В голове туман, внутри все искрит и взрывается, а Тэхён томно порыкивает на ухо, теперь уже вдалбливаясь в бешеном темпе и активно стимулируя простату с каждым новым проникновением. Он жадно кусает плечо, выдыхает сбивчиво «Давай, малыш» и обхватывает рукой член Гука, начиная быстро водить по напряженной плоти, сжимая, в такт своим толчкам.
     
Это было именно то.
           
Чонгук резко, буквально на одном громком стоне, выгибается в позвоночнике и почти что отрывается от кровати. Он кричит, стонет и давится воздухом, изливаясь прямо в руку Тэхёна, обильно и мощно. Его буквально выкидывает в другую галактику, брови изломаны и нижняя губа побелела — он слишком сильно прикусил ее, но это не имеет значения, потому что через секунду Тэхён заполняет в последний раз, впечатывая своим телом в кровать, а потом кончает так же ярко и сильно.
                 
Лучшее чувство на земле.
                       
Эта мысль фейерверками вспыхивает у Чонгука под веками, когда Тэхён с быстрым поцелуем в подбородок валится рядом на постель. Так, как брюнет привык, Ким придвигает его к себе вплотную и начинает гладить чувствительную кожу — руки, плечи, живот и спину. Целует за ухом, потом щёки и прикрытые глаза, а следом, не прерывая ласк, начинает шептать в висок приятности, и Чонгук чувствует себя самым счастливым человеком в мире.