Темнейшая мечта

Сон

Я не мог отвести глаз от спящей сестры, оглаживая и лаская взглядом каждую её черточку.

Лиса всегда напоминала мне редкий хрупкий цветок, который хотелось оберегать и защищать, и само её появление в моей жизни пробудило во мне спящие до этого инстинкты защитника.

Она всегда была маленькой и изящной, как фарфоровая статуэтка, с бледной, почти прозрачной кожей, мягкой, словно бархат, и летящими пушистыми волосами, невесомо струящимися по тонкой спинке.

Мой маленький сонный котенок.

Я невольно улыбнулся, вспоминая, как в детстве она не отходила от меня буквально ни на шаг, везде следуя за мной хвостиком, но меня это совсем не раздражало, напротив, заставляло почувствовать себя взрослым и значимым, отвечающим за другую жизнь.

Лиса унаследовала черты нашей матери и неуловимый врождённый аристократизм, которого невозможно было добиться, только если ты не родился с ним.

Осторожно вытянувшись на покрывале, я смотрел, как она спит, и почти не дышал, боясь разбудить ее.

Подперев голову одной рукой, другой я осторожно провел над её плечом, едва касаясь кончиками пальцев и замирая от нежности, сжавшей сердце, когда она слабо вздохнула и повернулась ко мне. Подушечки моих пальцев провели вверх по изящной шее, коснулись подбородка, невесомо очертили скулы, погладили по виску…

Я на миг прикрыл глаза, пытаясь справиться с собой, и замер, почти не дыша, пока не унялось сбитое её близостью сердцебиение.

Такая тёплая… Так близко.

Словно даже во сне чувствуя моё присутствие, Лиса повернулась ко мне, уткнувшись мне в грудь, и затихла, довольно вздохнув.

Мой взгляд скользнул по её умиротворенному лицу, плавно спустился к губам, и я замер, как околдованный, слушая её тихое спокойное дыхание.

Мои пальцы зарылись в длинные пушистые пряди и, глубоко вздохнув, я прижался губами ко лбу сестры, отчаянно надеясь, что она не проснётся и не пошлёт меня на три буквы, невзирая на то, что это была моя спальня.

Но боги, видимо, были сегодня благосклонны ко мне, решив возместить мирным утром хреновую ночь, и моя малышка продолжала спать, лишь её тонкие пальчики сжались на ткани моей рубашки, словно не желая отпускать… Даже во сне она нуждалась во мне, и от осознания этого стало невыносимо тепло на сердце.