Темнейшая мечта

Лучшее пробуждение

Лиса

Когда я открыла глаза, рассвет едва - едва брезжил за окнами спальни и Чонгук, похоже, ещё спал, и, довольная этим открытием, я уверенно закинула на него ногу и снова затихла.

В следующий раз я проснулась уже оттого, что горячие губы любимого не спеша скользили по моим обнажённым плечам, постепенно спускаясь вниз, к лопаткам и талии, и сонно мурлыкнула, выгнувшись и подставляя спину под его ленивые ласки.

Он улыбнулся и тихо шепнул:

— Доброе утро, малыш. Уже проснулась?

В ответ я промычала что-то нечленораздельное, даже не открывая глаз. Да, я уже не спала, но ещё и не полностью проснулась, позволяя себе нежиться под его тёплыми ласковыми руками, и это состояние на границе сна и яви было самым лучшим и невесомым.

Я вздохнула и расслабилась, подаваясь навстречу его тёплым рукам, и над моей головой послышался тихий насмешливый хмык, означавший, что любимый раскусил мою хитрость, но рук не убрал, продолжая нежно гладить мою спину и целовать плечи.

Я могла бы лежать так весь день и не пожалела бы ни об одной минуте проведённого таким образом времени.

На худой конец можно было прикинуться, что я ещё сплю, чтоб он подольше не убирал рук с моей спины.

Но вскоре эти нахальные руки стали спускаться ниже, и мне стало уже не до сна.

Я вздрогнула и невольно напряглась, когда уверенные ладони Чонгука властно сжали мои бедра, едва прикрытые чёрным кружевом, а горячие мягкие губы прижались к пояснице, сорвав с моих губ судорожный вздох, переходящий в удовлетворенный полустон.

Но мне определённо нравился такой способ пробуждения, хотя моё тело, похоже, пробуждалось намного раньше разума и само тянулось к источнику наслаждения, требуя ещё, ведь мне все время было его мало.

Чонгук целовал мою спину, плечи, лопатки, проводил приоткрытыми губами по шее, осторожно убирая с неё мои распущенные волосы, гладил, ласкал, и не давал думать ни о чем, кроме него и того, как мне с ним было хорошо, и мне казалось, что за пределами этой комнаты не было ничего. Ничего, что имело бы значение и волновало меня.

Сейчас имел значение только он и волновал до дрожи.

Его ласковые руки и губы были везде, и, как бы я ни кусала губы, пытаясь сдержаться, тихие стоны все равно стали срываться с них, падая в гулкую тишину между нами и не оставляя никакого сомнения в том, что я уже не сплю и что мне безумно нравится все происходящее.