Мой любимый похититель

Пролог или Как я попала...

Уже почти одиннадцать вечера. В клубе, как всегда, полно народу — шум, смех, гул голосов сливаются в глухой рокот. Я едва успеваю разносить выпивку и закуски, ноги гудят, а спина ломит от усталости.

— Быстрее шевелись! Клиенты ждут! — голос отца режет слух, будто кнут. Он, как обычно, следит за каждым из нас, будто сержант на плацу. Да и правильно — вечерний футбол, пьяные компании, которые только и ждут повода побеситься.

— Пап, я ногу натёрла! — шиплю сквозь зубы, приклеивая пластырь и корчась от боли. Палец горит, но я натягиваю каблук обратно — нет времени жаловаться.

— Я же говорил: бегай в кроссовках! Но нет, сама выбрала туфли — теперь терпи! Двенадцатый столик уже двадцать минут ждёт!

Вот чёрт… Спасибо тебе, Лена Смирнова. Надо же было влезть в эти проклятые туфли — только потому, что ты сказала, будто я не умею быть «женственной». Хотела доказать. А теперь хромаю, как раненая лань.

Собираю волю в кулак, беру поднос с пивом и двигаюсь сквозь толпу. Господи, хоть бы не упасть… Боль режет, но я сдерживаюсь. Главное — дойти.

— Ничего, деваха! — свист разрезает воздух, как выстрел. Один из клиентов нагло ухмыляется, не сводя с меня глаз.

Я ставлю пиво на стол и уже собираюсь уйти, как вдруг сильные руки хватают меня — кто-то шлёпает по бедру и сажает к себе на колени. Сердце ёкает. Руки — чужие, липкие, пахнущие потом и перегаром — лезут под платье, сжимают грудь.

— Настоящие! Не силиконовые! — орёт один, и его дружки гогочут. Я замираю, сердце колотится в груди, как пойманная птица.

— Отпустите! — голос срывается, я пытаюсь вырваться, но меня никто не слышит. Все внимание — на экран, где начинается матч.

Что делать? Кричать? Бежать?

— А то что? — ухмыляется один. Я вырываюсь — и получаю пощёчину. Лицо вспыхивает от удара, из глаз вылетают слёзы. Не от боли — от унижения.

— С характером! Мне такие нравятся! — руки снова на мне. Один сдавливает моё лицо, как куклу. Я мычу, задыхаюсь. Мир сжимается, превращается в тесную клетку.

— Пожалуйста… — пытаюсь сказать, но голос предательски глохнет. Его ладонь скользит по ноге — выше, всё выше. Я сжимаю колени, но он дергает их врозь.

— Какая красота… Белые трусики. Заберу на память! — он почти шепчет, и от этого становится ещё страшнее.

Трое. Их трое. Я дерусь, царапаю, бью — но сил не хватает. Они смеются, как звери, играющие с добычей.

— Эй. Мне показалось, или девушка сказала "нет"? — чей-то голос раздаётся сзади.

Я замираю. Кто-то вмешивается. Сердце замирает — неужели не одна?

— А ты кто такой? Не дорос ещё вмешиваться в мужские дела! Девочка моя, понял?

— Не понял. Отпусти. Она не хочет.

— А то что?

— А то… — в следующее мгновение незнакомец хватает меня за руку и резко тянет. Я слетаю с колен, чуть не вывихнув лодыжку. Он ставит меня за спину, заслоняя собой, как щитом. Я машинально поправляю платье, не чувствуя пальцев.

Потом он бьёт. Прямо в челюсть того, кто меня держал. Хруст, сдавленный стон — и тот валится с лавки.

— А-а-а! — мой крик пронзает воздух. У того, кто лапал меня, в руке появляется нож.