My ninth circle of hell

22 глава

Если это не то, что сказал ему Юнги три недели назад в ресторане, то тогда Чимин отказывается понимать хоть что-либо в этой жизни. Он видел, что Юнги правда готов. Готов остаться с ним, дарить свою любовь, строить отношения «правильно». Просил позволить ему снова быть рядом. Просил дать шанс. Просил снова стать его светом.

Чимин не мог не дать шанса на искупление. Эта любовь всей его жизни и пойти против неё значило умереть.

И так до конца песни. Чимин живёт ей как всегда это делал. Он будет помнить её до конца своей жизни, потому что она была его личным убийцей. Сейчас- окрыляет.

Последний бит бьёт по ушам в тот момент, когда Чимин грациозно валится на пол, принимая финальную позицию.

Финал собственных извечных страданий. Не дающих дышать.

Он не открывает глаз, дыша медленно и глубоко ,,если до этого движения под треки были минимальными – разогрев, да, после семичасовой тренировки – то здесь он уже добавил силы, просто чувствуя'' , переворачивается на спину и просто лежит.

Звуки аплодисментов оглушают.

Чимин моментально поднимает веки, думая, что, наверное, перетрудился, и крыша соизволила съехать, мол «братан, переусердствовал, я поеду-ка отдохну, а ты дальше сам», но как только он в отражении зеркала замечает его силуэт, сердце пропускает гулкий удар.

— Браво, — изрекает Юнги кратко, прекращая хлопать, и опирается спиной о входную дверь.

Звук щелчка, оповещающего о том, что та закрыта с их стороны, Чимин не слышит.

— Пожалуй, последние два часа были лишними.

Он неверяще моргает, со стороны точно выглядя как последний идиот, поэтому не спешит подрываться с места и напрыгивать на возможную фантазию с безумными объятиями.

Мало ли. Влетит головой в косяк. Проблем станет ещё больше.

Юнги снисходительно улыбается.

— Годы идут, а ты всё так же остаёшься в зале до последнего.

Откуда его воображение знает, что... Стоп. Это же его воображение. Конечно, оно знает.

— Юнги? — чтобы точно не прослыть полным кретином, спрашивает Чима, поднимаясь на ноги.

— С утра был им, — пожимает тот плечами, отлипая от стены. — За десять часов в самолёте имя сменить тоже не мог.

Юнги спускается по мелким ступеням и проходит вглубь зала. Чимин так и не двигается.

И куда делось всё его рвение заобнимать Юнги до смерти и чуть ли не сбить его с ног при встрече?

«На этом моя компетенция всё», — закрыв глаза, мол, не моё вообще дело, кричит ему «крыша».

Кретин. Стопроцентный.

Пока Чимин так и стоит как истукан, не веря в то, что томительные две недели ожидания подошли к концу и вот он, его любимый Юнги, здесь, стоит руку протянуть, как сразу коснёшься, Юн протягивает ему свою, на которой закатан рукав чёрной рубашки, открывая вид на всегда обожаемые Чимином сплетения вен, и с непроницаемым взглядом спрашивает:

— Давай потанцуем?

Доходит.

До Чимина наконец-то доходит, что это не плод его перетрудившегося сознания, и сразу же вкладывает свою ладонь в его, тёплую и мягкую, широко улыбаясь.

Желаемое прикосновение выбивает почву из-под ног.

На фоне включается «The Walls».