Белоснежка-2. На грани безумия.

Глава 8

Нью-Йорк под Рождество — это настоящая зимняя сказка, праздничная классика. Город расцветал миллионами огней развешанных всюду гирлянд, начинал пестрить от обилия новогодних шаров, елок и богато украшенных витрин магазинов. Погода в этом году тоже радовала — мягкая и снежная. Уже который день то и дело с неба срывались большие хлопья, из-за которых движение на Пятой авеню буквально останавливалось. Водитель такси тихо подпевал очередной новогодней песне по радио, постукивая по рулю в такт, а Чимин смотрел в окно, как жители суетливо бегали по магазинам в надежде успеть купить всем подарки.

— Ну и суматоха сегодня, — посетовал водитель, улыбчивый афроамериканец в забавной красной шапке с бубенцом. — Вы давно в Нью-Йорке? — дружелюбно завязал он разговор. — Нет. Мы тут на праздники с семьей приехали к друзьям, — ответил Чимин на чистом английском. — Откуда вы? — Из Южной Кореи. — А-а. Blackpink! — радостно воскликнул водитель, сразу начиная озвучивать мотив популярной здесь песни айдол-группы. Чимин рассмеялся. Кажется, о Южной Корее здесь только это и знали. — Да. Блэкпинк. Остановите, пожалуйста, на повороте. Дальше я быстрее пешком дойду, — Чимин указал на перекресток у светофора. Таксист спорить не стал, припарковался у обочины возле неприметного магазинчика с колокольчиком на входе и Сантой-зазывалой. — С Рождеством вас! — попрощался водитель. — С Рождеством, — расплатившись, улыбнулся ему напоследок Чимин и вышел из машины. Закутавшись в шарф, он поправил пальто и шагнул в сторону уютных маленьких кафешек, расположенных вдоль улицы. Не успел он надеть перчатки, как раздался звонок телефона. — Папа! Ты когда придешь? — залепетал сын недовольно. — Я сейчас съем все твое пирожное! — Папа уже на месте, — улыбнулся Чимин, огибая женщину с десятком праздничных пакетов. Где-то в стороне посигналила машина. — Осталось чуть-чуть. — Совсем чуть-чуть? — уточнил Мёнсу под низкий смех Юнги и джингл-белс. — Совсем. На душе становилось теплее, когда он слышал их голоса. — Чимин-а, тебе не достанется ничего вообще, если ты не поторопишься, — взял телефон Юнги. От голоса альфы внутри всегда разливалось тепло, каждый раз, несмотря на то, что они были уже так долго вместе. — Уже бегу, — по-дурацки счастливо улыбаясь, Чимин ускорил шаг. Но внезапно все так резко изменилось, и его бросило в другое место. Гулкий зал напоминал Средневековье. Чистый зеркальный пол блестел в свете ламп, а ведущая к трону кровавая дорожка, обрывающаяся трупом молодого парня, вызывала тошнотворный ужас. На массивном, поистине королевском кресле на возвышении круглого помоста восседал немолодой уже альфа в строгих черных брюках и издевательски белоснежной рубашке. Яркое пламя его красных волос вызывало внутреннюю дрожь. Чимин не мог стоять, у него подгибались колени от пугающего вида альфы. Он всеми силами сдерживал рвущийся из груди крик ужаса. — Ну же, мальчик. Подойди, — лениво подозвал его пальцем альфа. Чимин цепенел от тяжелого взгляда. Он не хотел подчиняться, он хотел домой… пожалуйста… Но усвоенный урок о неподчинении пробрался в подкорку сознания, впился в ДНК. Страх за последнее время стал неотъемлемой частью его самого, естественным, неотделимым. Колени подгибались, обнаженность делала его еще более уязвимым перед лицом собравшихся альф. Чимин не мог сделать ни шага, но охранник, что привел его сюда, выставив на обозрение тварей, как игрушку, толкнул в спину. Едва не поскользнувшись на чужой крови, Чимин добрался до ступенек трона, дрожа, поднялся на помост. От хищных взглядов альф, стоявших по периметру, его бросало в холодный пот. Смотря на свои босые ноги, Чимин подошел к креслу. Охранник, идущий позади, надавил ему на плечо, заставляя опуститься на колени. Чимин не стал сопротивляться, только дышать стал еще тише, желая оказаться незаметным. — Белоснежка, — пропел альфа на троне, придавливая сильным властным запахом, от которого омега внутри Чимина начал тихонько трястись в испуге. — Ты так яростно всегда сопротивляешься, хотя твоей метки больше нет. Чимин вздрогнул и зажмурился, вспоминая ту боль, что ему довелось испытать за свое сопротивление. По телу прошла судорога. — Сойер, передай мне поводок, — потребовал альфа. Охранник вышел вперед, передавая серебристую цепочку, прицепленную к ошейнику на омеге. Чимин нервно дернулся, когда поводок натянулся, на автомате попятился назад, но альфа дернул его к себе резко, требовательно. — Ложись животом на мои колени, — приказал он под утяжелившееся дыхание остальных людей, смотрящих на эту сцену. Чимин готов был заплакать от унижения, он трясся беспомощно, умоляя взглядом отпустить его, но никто не собирался проявлять милосердие. Под тяжелым, давящим запахом альфы Чимин неловко поднялся, пошатнулся от слабости и боли во всем теле, но добрался до своего мучителя. Чувство стыда и отвращения пробивались через страх, ударяя не слабее розги. Его как маленького ребенка перекинули через колени, выставив ягодицы на всеобщее обозрение. Чимин прикусил губу, чтобы не разреветься. Он чувствовал взгляды, обращенные на них, на его беспомощность и отвратительно-покорную уязвимость. Ладонь альфы несильно похлопала по горящим от прежних ударов ягодицам, почти ласково прошлась по пояснице, скользнула на израненное бедро, задевая корочки засохшей крови. Чимин тихо всхлипнул от болезненности прикосновений. — Хорошенький. Такой же, как и второй. — В голосе альфы было столько вожделения и похоти, что становилось дурно. — Намджуну повезло. Чимин дернулся, когда альфа ударил его открытой ладонью по ягодицам, неосознанно стремясь уйти от новой боли. — Ты же знаешь, что случится, если будешь сопротивляться, — снова погладил его по бедру альфа, угрожающе мягко. — Дернешься еще раз, буду наказывать. Чимин не хотел больше в комнату для наказаний. Нет. Слезы все же брызнули из зажмуренных глаз, жалкие, полные животного страха. Он приложил все силы, чтобы не шевельнуться, когда альфа снова ударил его, стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть, не зашипеть раненым зверем, когда тот скользнул в ложбинку ягодиц и сразу проник пальцем в сжавшийся от грубого вторжения анус. Омега внутри него все еще выл от желания избежать непозволительного обращения чужого альфы, скребся и молил о сопротивлении. Чимин от напряжения готов был взорваться, колени дрожали, и он едва уже держался. — Сладкий мальчик, хороший, послушный. Тэхён-и, подай мне подарок. Чимин вздрогнул от чужого имени, сжался сильнее, зажмурился крепко. Он слышал знакомый запах, тихие шаги и лязганье цепей в колодках. Посмотреть страшно, страшнее даже, чем чернота подвальной комнаты для наказаний. Чимин ощутил, как его ягодицы развели в стороны, сплюнули в расщелину и размазали небрежно, проталкивая внутрь большой палец, надавливая, заставляя упругие стенки мышц сдаться, расслабиться и впустить. — Сейчас я введу в твою очаровательную попку кое-что, не смей ее выталкивать, договорились, Белоснежка? Чимин всхлипнул против воли, когда его ануса коснулось что-то холодное и пластиковое. Все тело напряженно замерло в ожидании новой порции боли, по шее уже стекали капельки пота, уходя под ошейник, саднили мелкие раны и приносили еще больше мук. Альфа сильно надавил, вводя продолговатый предмет, распирая изнутри, растягивая наконечником. Предмет оказался не сильно толстым, но вошел с трудом. Чимин увидел краем глаза на полу тонкий шланг и похолодел от мысли, что наконечник этого агрегата сейчас в нем.