Белоснежка-2. На грани безумия.

Глава 16

Операция была назначена на час дня, и Чимин успел накрутить себя до предела. Он даже не слышал больше, что ему говорил Сокджин, практически не замечал присутствия Юнги. И лишь когда они уже пришли в кабинет, где все будет проходить, он очнулся. — Проходите, сейчас подойдет доктор Ча с вашими альфами, и мы начнем, — встретили их в кабинете. Сокджин, что сопровождал его, кивнул и провел внутрь. Чимин бегло осмотрел большое помещение, которое делилось на две зоны, разделенные тяжелой ширмой. Большое количество разнообразного оборудования внушало серьезные опасения. Мониторы, шкафчики, медицинские лотки с хирургическими приборами, кушетка, окутанная проводами, и круглый стол, за которым сидели трое мужчин в белых халатах. От стерильности обстановки и незнакомых людей становилось жутко. Чимин отказывался даже шевелиться, он готов был сбежать. Серьезно. Не нужна ему никакая пластика, пускай останется уродом, но… не надо вот этого всего.

От бегства остановил Сокджин, взявший его за запястье. — Можете пока присесть на диванчик, — предложил один из альф. — Попросить вам принести воды? Вы выглядите бледно. Причем оба. — А. Нет. Все в порядке, — рассеянно ответил за них обоих Сокджин, присаживаясь на белый мягкий диван у стены. — Доктор Ча рассказывал о вашей ситуации, — продолжил альфа. — Я думаю, мы найдем способ сделать все максимально быстро и эффективно. — Это тот самый мальчик? — заговорил мужчина европейской внешности. Его корейский был немного шипящим и резким, но сам альфа выглядел дружелюбно. — Привет, Чимин. Меня зовут Джозеф Барен, и сегодня я вместе с другими хирургами верну твоей грудной клетке первоначальный вид. Можешь не сомневаться, будет даже лучше, чем было. Чимин почти не слышал его из-за шума в ушах. Такая концентрация альф его пугала, хотя запахов почти не ощущалось. Наверняка подавители. Сокджин что-то отвечал то одному, то второму доктору, но Чимин уже и не пытался понять. Его начало немного лихорадить, а от накатывающей волнами паники становилось все труднее дышать. Наверное, он бы не выдержал и все-таки сбежал, но внезапно почувствовал уже знакомый успокаивающий запах. Повернувшись в сторону открытой двери, Чимин увидел Чонгука, Юнги и доктора Ча. — Вот все и в сборе. Можем начинать! — бодро произнес доктор Барен. Чимин прирос к дивану и отказывался подниматься. — Нам обязательно присутствие такого количество родственников? — скептично спросил третий альфа, молчавший до этого. — Да, Грэк, — ответил доктор Ча. — Без этих парней ты и близко не сможешь подойти к нашему пациенту, — махнул он в сторону Юнги и Чонгука. Чимин бросил взгляд на мужа. Тот хоть и выглядел напряженным, но казался уверенным и спокойным. Чонгук же и вовсе казался неизменным оплотом, благодаря его присутствию стало легче дышать. — Чимин, пройди, пожалуйста, к кушетке. Доктор Барен посмотрит тебя. А вы, господа, можете пока присесть на диванчик и успокаивать омегу одним присутствием. Чимин, подбадриваемый улыбкой Сокджина, взглядом мужа и запахом Чонгука, прошел к кушетке, которую предварительно загородили ширмой. — Ничего не бойся, я тебя не укушу, — приветливо произнес доктор Барен, садясь на крутящийся стул возле кушетки. — Твой муж совсем рядом, и он выглядит так, что я не рискну с ним связываться. — Он хорошо умеет драться, — произнес Чимин, стараясь не потерять запах Чонгука. — Правда? — улыбнулся доктор. — О. Тогда точно буду с тобой очень-очень осторожен. Запрыгивай на кушетку и снимай рубашку. Чимин на деревянных ногах поднялся на небольшой выступ, на котором размещалась кушетка. — Как давно вы женаты? — спросил доктор, натягивая медицинские перчатки. — Около пяти лет, — ответил Чимин. Он сел на кушетку и стал медленно расстегивать пуговицы рубашки, пока альфа настраивал что-то на большом мониторе. — Мне сказали, что у вас привязка на запах второго альфы. Чимин не мог сказать, как это называется, но ему казалось, он не сможет жить без запаха Чонгука. — Чувствуешь сейчас его запах? — спросил доктор. Чимин кивнул. Он чувствовал. Наверное, только благодаря этому запаху ему до сих пор удавалось сохранять здравый рассудок. — По шкале от нуля до десяти насколько ты его сейчас ощущаешь? — Восемь? — неуверенно ответил Чимин. — Хочешь, чтобы он подошел ближе? Ближе — это прям уже за ширму. А Чимин почему-то чувствовал себя неловко рядом с ним. Он боялся его, но рядом с ним переставал ощущать других альф. Это была какая-то странная аномалия. — Так… так нормально. — Хорошо. Но давай договоримся. Если тебе покажется, что теряешь его хотя бы на единицу, дай мне знать. Идет? Чимин снова кивнул, закончив с пуговицами. Стянув с себя рубашку, он зябко поежился, хотя был перебинтован от плеч и до самой линии штанов. — Доктор Ча сказал, что у тебя сейчас максимально снижена чувствительность. Это так? — Я почти ничего не ощущаю. — Это тебя беспокоит? — Нет. — Хорошо. Твоя сущность Белоснежки нам немного упростила задачу, отключив большую часть кожных рецепторов, но нет гарантии, что это продлится долго, поэтому если станет больно — сразу говори. Все ясно? — Да. — Отлично. А теперь давай размотаем тебя и посмотрим. Подними руки и разведи их в стороны. Чимин занервничал, стоило только альфе приблизиться. Он едва не отшатнулся. С трудом выполнив просьбу, прикусил губу. — Отлично, уже почти все. Чимин опустил взгляд, когда доктор Барен убрал бинты с сосков, и ужасающий осколок памяти словно вошел острым лезвием. …От бесконечной мозаики черно-белых кафельных плит рябило в глазах. Дышать из-за запаха крови и испражнений, просачивающихся даже через стены, было тяжело. В комнате темно, и лишь под самым потолком, высоко-высоко находилось небольшое решетчатое окно, створка в другой мир. Мир, в котором было что-то кроме боли, криков и унижения. — Какой же ты слабый, — недовольный голос над ухом бьет, будто кувалдой, в самый центр нервной системы. Чимин чувствует, как в страхе сжимается каждая клеточка его тела в попытке загородиться, защититься от монстра, который не знает жалости. Он весь съеживается на стуле, вжимается в спинку, дергая связанными сзади руками импульсивно, неосознанно. Он больше не просит, не плачет, лишь ждет, дыша через раз, тихо, почти незаметно, судорожно вдыхая воздух через сломанные ребра. — С тобой неинтересно играть, Чимин-а, — снова тянет альфа, обойдя его и встав перед лицом. Где-то там, за стеной, он слышит очередной крик — беспомощный и полный невыразимой мольбы. — Почему ты все еще сопротивляешься? — недоуменно спрашивает мужчина, трогая его за подбородок. — Белоснежка. Говорят, вы на инстинктах бережете себя для своего альфы, но мы уже сломали их, верно? Намджун сломал. Чимин не хочет больше сопротивляться, но не может. Потому что где-то там, по другую сторону решетки-створки, его ждут. Это единственная мысль, которая помогает сохранить рассудок, не сойти с ума. — Я придумал, кстати, новую игру для тебя, — сообщает альфа веселым тоном, от которого коробит и бросает в пот. — Я больше не буду отдавать тебя Намджуну и сниму с дыбы твоего дружка, если ты подавишь свои инстинкты. Чимина бьет нервная дрожь, когда он слышит скрип открывающихся железных ворот. Он зажмуривает глаза, чтобы не видеть больше ничего, но слышит шаги — тяжелые, властные, безжалостные. И запах другого альфы бьет в нос. — Открой глазки, малыш, — довольно тянет палач, не отпуская его подбородок. — Познакомься с Диком. Дик — громадный альфа под два метра ростом, гора мышц и силы. Он уже полностью обнажен, и вид его эрегированного большого члена кажется нечеловеческим. — Подави инстинкты, прими этого альфу как своего, и сегодня больше не будет пыток, — заманчиво предложил палач.