Штамм 13. Книга 2: Анахронизм

Глава 16. Враг?

Он стоит напротив меня и скалится, как потрепанный голодный хищник. Он ржет, как гиена, и расправляет крылья стервятника. Его тело сплошь покрыто шрамами, а поверх них налеплены дикие татуировки. Среди них извращенные сюрреалистические рисунки, наверное, они снились Дали в кошмарных снах, и меня они тоже заставляют стоять в оцепенении и не двигаться с места.

Коннор смотрит мне прямо в глаза и приподнимает брови. Они рваные и редкие, правую рассекает еще один глубокий шрам, разделяющий лоб на две половины. Он уходит туда, где начинаются темные зачесанные назад волосы, взлохмаченные и дикие, как и их обладатель. Он хозяин, единоличный властелин своего тела. В этом я ему завидую.

– Роджерс, ты наивен, словно дитя. Думал, я вот так просто отпущу тебя? Не буду преследовать, забуду о своих планах и смирюсь? Нет, малыш, я полностью уверен в своей победе.

Мне хочется плюнуть ему в лицо, но не могу подойти ближе. Мое тело парализовано, я оловянный солдатик из детской сказки, а не человек.

И я шиплю в его сторону, как дикий кот. Как кобра.

– Как, черт возьми? – выплевываю ему в лицо, принимаю вызов и ни за что не разрываю зрительный контакт.

– Очень просто.

Коннор запускает руку в задний карман джинсов и достает небольшой черный прямоугольник. На его темном экране мигает красная точка.

– Датчик слежения вживлен тебе под кожу, малыш Никки. Мы смотрели кино о тебе и твоей жизни на большом экране.

Я вздрагиваю. Выпрямляю руки перед собой, осматриваю каждый сантиметр кожи. Не понимаю, как и когда это могло произойти. Рывком закидываю руку назад и ощупываю шею. Ничего нет. Никаких следов.

Я не понимаю.

Я рычу и пытаюсь броситься вперед, разорвать Эгла на куски, но он вытягивает вперед руку с зажатым в ней пистолетом.

– Давай! – кричу надрывая горло. – Убей же меня, давай, сукин ты сын!

– Ан-нет, – Коннор щелкает языком и переводит дуло в сторону Адама. Его палец плавно опускается на спусковой крючок, и ни единая мускула на лице Эгла не дрожит, когда раздается выстрел.

Я вижу все это, и меня выворачивает наизнанку. Глаза Адама на долю секунды становятся удивленными, его тело валится назад, врезается в стену и ползет по ней вниз, оставляя за собой мокрый грязно-кровавый след. Он падает на пол. Неживой, как манекен в луже красной краски. Его глаза все еще открыты и остаются такими навсегда. Все его лицо в крови, а мозг и осколки черепа размазаны по стенке.