Мой отец - Мир

Глава 24

— Du courage. l'heure de l'expiation est venue! (фр. «Мужайтесь! Час искупления настал!») — эту фразу приговоренные будут слышать в свое последнее утро вплоть до восемнадцатого века.

На закате 14 мая 1483 года на Соборной площади из открытых дверей Нотр-Дама звучало благоговейное пение.

Узника, измученного голодом и тяжелыми думами, вывели из темницы Дворца правосудия на свет божий. Солнце к тому времени еще не окончательно ушло за горизонт, и Рафаэль мысленно выругал его: «Неужели тебе неизвестно, какая расправа здесь будет?! Уходи! Разве ты, солнце, имеешь право освещать такие ужасные дни?».

Словно его услышав, солнце поспешило поскорее уйти. Спряталось от взгляда Рафаэля за облаками и своим красным закатом окрасило небо в розовый цвет, который плавно переходил в фиолетовый, а затем и темно-синий, который позже почернеет и чернотой своей обволакивать будет весь город.

Новый капитан королевской гвардии, честолюбивый Огюст, занявший место Рафаэля, сразу после второго ареста весьма великодушно разрешил стражникам обобрать его, и те, не знавшие ничего святого, сорвали с узника золотой крест. Но Бога Рафаэль хранил в своем сердце. Этого у него не мог отобрать никто.

Его, связанного на случай попытки побега, усадили в телегу, запряженную двумя вороными лошадьми — они были черны, словно смоль и сутана духовника, что сидел справа от него в той же повозке. Для любого дворянина было оскорблением чести ехать в телеге палача.

Но настоящее испытание началось, когда процессия въехала на Гревскую площадь, запруженную шевелящимся тут и там народом. Тысячи глаз уставились на него. Многие из них что-то громко выкрикивали, но даже это не способно было вывести Рафаэля из равновесия. Он слишком глубоко ушел в себя.

Эшафот во Франции был настоящим пугалом. Бедняки боялись, что их однажды повесят, а дворяне — что обезглавят. Но сожжения на костре, так же как и четвертования (в особенности, если оно брало свое начало у жестоких саксов!), пожелать никто не смел даже злейшему врагу. И, как мы уже знаем, чем ужасней было зрелище, тем больше людей хотели это увидеть. Таким образом, несложно представить, как было много желающих созерцать на костре самого капитана гвардии, оказавшегося колдуном.

— Представьте себе, какая нечистая сила! И мы ведь все этого безбожника слушали! — говорили одни.