Потеряны во времени и друг в друге

40. Это его убивало

Драко отстранился от Гермионы сразу после того, как явное, чёткое осознание упало прямо на него, обволакивая и устрашая. Он знал, что если не уйдёт сейчас, то потом просто не сможет. Сила воли его подведёт. Грейнджер уставилась на него сквозь пелену слёз, а в её взгляде было удивление и мольба, так, будто она мысленно просила его забыть обо всём и снова подойти к ней. Обнять. Не уходить. Всё, что угодно, но правда была в том, что он просто не мог.

— В полночь совместный сон, — через плечо пробурчал он, заворачивая за угол и быстрым шагом подходя к лестнице.

— Это всё? Ты просто так уйдёшь?

В этих словах не было ничего из того, что должно было его остановить, но, несмотря на все свои желания, Драко замер. Он не поворачивался к ней, не сказал ни слова, и даже не посмотрел, лишь продолжал стоять прямо у лестницы, кажется, даже ощущая её дыхание на себе. Её горячие слёзы на своих щеках. Не сказав больше ни слова, Малфой вздохнул себе под нос и ушёл. Просто ушёл.

Она что-то знала. Или догадывалась. Сути это не меняло, факт оставался фактом — у него слишком мало времени. И какого хрена, спрашивается, всё это навалилось на них? На него. Разве ему было мало её убийства? Разве было мало того, что он уже решился на это в прошлом, что уже сделал это? Почему не было выхода тут, в реальности? Почему там они смогли найти его, она смогла для них, а он... тут он был просто беспомощен? Всё, что говорил Снейп, отразилось на нём настолько сильно, что теперь Драко просто не знал... он не знал, что ему делать дальше. Вообще ничего не знал. Возможно, он мог бы ей всё рассказать. Он мог бы рассказать Гермионе Грейнджер о своём задании, обо всём, что его так волновало, но был ли это тот самый выход? Что, если это лишь усложнит ситуацию? Тогда будут страдать его родные. Близкие. Будет страдать мать. Отец. Он сам. Да плевать, собственно, на себя. Малфой хотел спасти всех. Он и понятия не имел, каким образом всё так развернулось против него, так, что всего пару месяцев назад Драко и подумать не мог, что будет желать спасти её. Грейнджер. Он не имел понятия, но точно знал, что просто не может дать этому случиться. Он хотел её спасти. Не важно, почему.

Эта девушка стала частью него. Он мог бы это отрицать, но зачем? Гермиона Грейнджер. Её имя всплывало в голове настолько часто, что это было обыденно — он и Гермиона Грейнджер, уроки и Гермиона Грейнджер, зельеварение и Гермиона Грейнджер, Большой Зал и Гермиона Грейнджер, коридор и Гермиона Грейнджер... и, самое противное — Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер. Казалось, он мог думать о ней, даже когда ел. Спал. Да что там спал? Все его кошмары были о ней. Они даже видели совместные сны. Не было ни единого дня, чтобы он не видел её. Не думал о ней. Не вспоминал. Не было ни единого места, где он мог бы спрятаться от этого, убежать... Больше не было.