Альбус, Роза, Хьюго и Лили рассмеялись. Поезд тронулся, и Гарри пошел рядом с ним по платформе, глядя на худенькое, горящее от возбуждения лицо сына. Гарри махал вслед и улыбался, хотя вид поезда, уносящего вдаль его дитя, наполнял сердце грустью...
— С ним все будет в порядке, — тихо сказала Джинни.
Взглянув на нее, Гарри рассеянно опустил руку и прикоснулся к шраму на лбу.
— Конечно.
Шрам не болел уже девятнадцать лет. Все было хорошо.
Все было хорошо...
Именно об этом всегда мечтал Гарри Поттер.
И это был только сон. Слишком яркий и отчетливый, как фрагмент магловского кинофильма, — но все-таки сон, и прошло, уж конечно, не девятнадцать лет, а от силы пару часов с тех пор, как он задремал в гостиной на площади Гриммо, 12, причем задремал не на диване, как полагается всем цивилизованным людям, а на куче сваленных в углу коробок.
Вчера они с Гермионой вытащили эти коробки с чердака и теперь с самого утра перебирали хлам, который находился внутри; кое-что отправлялось сразу на помойку, что-то успевал утащить к себе хозяйственный Кикимер, и лишь в редких случаях вещи признавались еще пригодными для использования.
Очень многое было выброшено в процессе плановой чистки несколько лет назад, когда Гарри только-только познакомился с родовым гнездом Блэков, и тогда оно показалось ему невыразимо мрачным, заросшим плесенью... но теперь это был его дом, и его следовало привести в надлежащий порядок.
Гермиона с энтузиазмом взялась помочь — Гарри предполагал, что она просто пользовалась любой возможностью быть подальше от Рона: в последнее время между ними будто кошка черная пробежала.
Что именно могло случиться, Гарри не представлял, а спрашивать было неловко — приходилось строить догадки и домыслы.
