Жизнь на краю или танцы на стёклах

19

— Именно поэтому ты так отреагировала, когда узнала, что я переезжаю...? Ты уже тогда знала, что можешь оказаться больна?
«Нет, — думает Дженни. — Я не хочу, чтобы ты уезжала, потому что люблю тебя.» Она кивает. Потому как Лиса заслуживает этого.
— Ты должна была мне сказать, — говорит брюнетка, слегка хмурясь. — Как... Когда ты...?
— Боль началась некоторое время назад. Или, быть может, тогда я только её заметила, точно не уверена.
— Когда?
Для Дженни прошла словно целая вечность с того момента, как она поняла, как же это больно, делать что-то простое, как, например, обнимать собственную дочь, но она знает, что на самом деле прошло не так много времени.
— После вечеринки в честь Дня Рождения Нейми.
— Джен, она была два месяца назад. Возможно, прошло и достаточно много времени.
— Поначалу я думала... — Она думала, что забеременела, потому как только в такой период её грудь болела так сильно. Но этого она Лисе не скажет. Каждое их взаимодействие — это проявление осторожности. Она ценит то взаимопонимание, которого они достигли за последнее время, поэтому не хочет подвергать его опасности. — Не знаю. Думала, что ничего такого нет, всё скоро пройдёт, но потом стало только хуже, и я подождала, пока ты забёрешь Нейми на долгий выходной, после чего отправилась к доктору. Он, эм, он знал меня еще с интернатуры. Вообще, он даже спрашивал о тебе.
Дженни не понимает, в какой момент её голос изменился, стал тоньше и начал подрагивать, журчать словно вода в ручье. Всё, что она знает, — это как же хорошо, наконец-таки сказать всё это вслух. И не просто кому-то, а Лисе, той, кто смотрит на неё с таким беспокойством и... любовью?.. сияющих в её глазах. Уже лишь это доводит Дженни до слёз.
— Я прошла процедуру ультразвука, — продолжает она. — Не знаю почему, но я думала, что это может оказаться рак, потому как его у меня в семье никогда не было. Доктор перенаправил меня к другому врачу, работающему в Клинике, специализирующейся по проблемам груди, и через несколько недель я прошла биопсию. — Такое чувство, словно тяжелейший камень упал у неё с груди. Даже в окружении людей она чувствовала себя одиноко, продолжая держать всё в себе. Но когда глаза Лисы, полные тепла, вот так смотрят на неё, она больше не чувствует себя одиноко. Она бы никогда не смогла.
— Ты должна была сказать мне, — повторяет брюнетка, и у Дженни внутри всё сжимается, потому как голос её бывшей жены подобен её голосу. Они обе распадались на части.
— Ты уезжала, — объясняет шатенка, и тогда первая слезинка скатывается по её щеке. Она не могла себя сдержать, за что ей сейчас так стыдно. — Я не... Ты была занята, и я не хотела добавлять тебе больше проблем... с Нейми, — дополняет она. — Ещё нет никаких причин для беспокойства, ведь мы пока не знаем результаты биопсии.
Она не хотела становиться бременем, проблемой, которую нужно обязательно решить. Возможно, это прозвучит слишком самонадеянно, но она никак не хотела повлиять на решение Лисы, касающееся переезда. Быть может, это и бред — полагать, что после всего случившегося её бывшей жене вообще будет до этого какое-то дело, но... лишь один взгляд на Лису говорит ей, что будет. Её глаза, поведение — всё это говорит ей, что чувства Лисы совсем не изменились. Тот «почти поцелуй», что случился под покровом той ночи, лишь подтверждает это. И именно поэтому Дженни так сложно притворяться, что с ней всё в порядке. Она безумно напугана, но уверена, что, какими бы там не были результаты, Лиса бы всё равно осталась и успокоила её, но она не хочет таким образом привязывать её к этому месту. Те последние недели они были ядовиты друг для друга. Она не может позволить себе думать о заботе Лисы и как же сильно она желает этого. Не при таких обстоятельствах.
— Нет никаких причин для беспокойства? А ты думаешь, в каком я сейчас состоянии?
Дженни нечего на это сказать.
— Дело ведь не только в Нейми, не так ли? — спрашивает Лиса, а Дженни чувствует, как шок пробегается по всему её телу. — Дело во мне.
— Лиса... — Дыхание словно спёрло. Она не готова к этому, не готова к тому, что Лиса начнёт вытаскивать из неё правду, не готова к тому, что они всё прояснят. Такое чувство, что идёт война, но без оружия.
И Лиса не ждёт:
— Потому что я до сих пор люблю тебя.
Дыхание вновь перехватывает, и две одинокие слезы скатываются по щекам. Лиса, чьи глаза тоже наполнены слезами, не отрываясь, на неё смотрит, а Дженни желает (ей это необходимо) встать с кровати и отогнать этот взгляд. — Ты не хотела стать причиной, по которой я здесь останусь.
Дженни закусывает губу и кивает. Да, шейный корсет, боль от синяков на лице и капельница отягощают её состояние, но она никогда не чувствовала себя так легко, признание в любви от Лисы всё ещё веет в воздухе.
— Я никогда не переставала любить тебя, — выпаливает Дженни.
Эти слова вылетают из её рта, словно птица вылетает из своей клетки, в которой была заключена очень долгое время. Дженни превратила свою душу в тюрьму, куда помещала все свои переживания, всё свои чувства. Ей плевать на последствия, ей нужно выпустить все свои эмоции наружу. От выражения лица бывшей жены перехватывает дыхание, но это не сравнится с тем чувством, что воспламеняет её грудь моментом позже, когда Лиса наклоняется и их губы соединяются в запоздалом поцелуе.